Зарисовка третья. Николай Александрович

Николай Александрович, здравствуйте!
Мой сын, Гулих Вадим, 9-го был в военкомате.
В ночь он не поехал в Орел, т.к. мне очень беспокойно его ночное прибытие в общежитие. Уехал из Льгова в 5:00  10-го  числа. Поэтому 10-го не был на занятиях.
Пожалуйста, будьте снисходительны!
Гулих.



- Гу-у-ли-и-их, - зевая, протянул он, свернул записку, встал и продолжил заниматься обычными делами. Входили и выходили студенты, преподаватели. Шелестели бумаги, скрипели ручки, стулья.  Каждый  день суета и беготня.  Устал,  очень устал.
- Может чайку, Николай Александрович? – спросили его ненавязчиво.
 «Чайку…  Кстати…» - подумал он и выразил согласие кивком головы.  Но чашка чая не помогла расслабиться, слишком сильно давил гнет навалившихся забот.
Долгожданное  завершение рабочего  дня. Он плюхнулся в кресло в своем кабинете. Теперь  из представительного грозного «зава» можно было превратиться  в самого обыкновенного человека, живущего своими человеческими проблемами, и от тягот техникумовских попытаться вернуться к ним, родным.
Что-то не получалось, что-то постоянно возникало на пути.  Губы оставались сжатыми, а брови никак  не могли занять своей естественной позиции – все так же, как утром, надвигались на переносицу.
«Гу-у-ли-и-их», - вдруг пронеслось в голове.
 « Гулих,  – вспомнил он, - интересно,отец или мать?»