В оправдание Меня Мною

...не раз я была готова броситься в море, чтобы вызволить его из беды, но с трепетом вспоминала,какая участь постигла волей морских богов злополучную Сциллу, и беглянку Аретузу, и еще многих других; страх тотчас укрощал мой порыв, и В надежде голосом больше помочь делу, чем телесной силой,я так возопила: "О юноша, от кого ты бежишь? Если ты бежишь от меня, тов чем же ищешь спасения, я не очумелый зверь, как те злосчастные псы, что растерзали тело хозяина своего Актеона, я не вакханка, преследующая тебя, подобно несчастной Агаве с сестрами, в безумии настигшей Пенфея. Я благородная нимфа здешних мест и люблю тебя превыше всего на свете; не прочь от меня, а ко мне правь, и тебя не поглотит бурное море, под чьей обманчивой гладью таятся пучины. Кто усомнится в том, что Дафна, познай она Феба со спокойной душой, не стремилась бы прочь от него и не просила заступничества богов, из-за которого до сих пор зеленеет лавром? Никто, если здравым умом припомнит о сладостных объятьях, которые с ним познала Климена. Так и ты беги от своей суровости, если не хочешь себе вреда; приди ко мне, и я так же приму тебя в объятья , как Геро - обессиленного и промокшего до костей Леандра; равных этим объятьям ты не изведал. Что же ты? Какой страх, какая робость тебе мешают? Какая богиня Эвменида тебя страшит? Может, ты боишься меня, боишься, как бы не случилось с тобой того же, что  с Гермафродитом из-за влюбленной Сальмаки? Но в этом деле не с нее спрос, а с богов, которым угодно было так поступить;я же домогаюсь другого; ты вознегодуешь, и по делом, на свое упрямство, когда узнаешь мои желанья. Да разве могу я видом внушить страх хоть единой душе? По мне, красивейшей на Парнасе, вздыхали боги, и немало их мне служило, сам Апполон,озаряющий светом разом землю и небо, искал моих милостей и, явив мне свои таланты, посвятил в тайны исскуства, ни одной не укрыл, да к тому же наделил меня тем, что отнял у обманувшей его Кассандры: люди верят моим прорицаниям, а, сверх того, он сделал меня бессмертной. Ты, верно, оттого убегаешь, что не знаешь, кто я, так слушай же. Я дочь благородных родителей, дала обеты Палладе, всеми чтимой богине, ее благой волей я нимфа горы Парнас, еще в младенчестве у груди парнасских муз я вкусила их сладостного молока. И богиней моей я столь взыскана, что мне внятны прорицания Кирры; я знаю прошедшее и предвижу грядущее так, точно зрю его воочию. Только ты, хоть ты и рядом со мною, по-прежнему мне недоступен, и я не сомневаюсь в самой себе. Но как бы ты ни противился, я знаю, ты достоин моей красоты, и, если правда то, что мне приходилось видеть, ты еще будешь ею счастливо обладать. Но желание нудит меня приблизить срок, чрезмерно отдаляемый твоим упрямством. Приди же, о юноша, мореплавание не столь любезное ремесло , как то, которому я обучу тебя. Я владею щитом Паллады, обтянутым шкурой козы, вскормившей Юпитера, копьем и убором Минервы, я держу ее птиц для твоих забав, я подарю тебе меч, которым Персей отсек мерзостную голову Медузы. А если во всеоружье ты вздумаешь посетить горние сферы, я покажу тебе, как привязывать крылья к стопам, и ты превзойдешь в искусстве ДЕдала, тебя не устрашит жаркое небо и влажное море. Со мной ты узнаешь чертоги богов, где ничто от меня не сокрыто, проникнешь в  тайну быстрых ветров и бурных движений вод; поймешь, почему земля обнажается под знаком Весов и возраждается под знаком Овна. Поспеши ко мне, дары мои еще превзойдут обещанья. Отзовись, о юноша, на мой голос, открой слух и внемли: если меня, прекрасную, могучую, щедрую в дарах, ты отвергнешь, я мольбами обрушу на тебя праведный гнев богов, и как Амфиарая на виду у фиванцев через отверстую бездну с колесницей поглотил Дит, так и тебя вместе с челноком поглотит пучина".
Много раз я взывала к нему, твердила и обещания, и угрозы, но слова мои уносились с ветром. И, не обнадеживай меня проверенный опыт, я бы с отчаянья отправилась к стигийским теням вслед за несчастной Библией, наложившей на себя руки из-за упрямства Каина. Но что поп\усту растекаться в словах. Чем больше он ожесточался в словах, тем сильнее язвило меня пламя священной Венеры, сверху взиравшей на наше единоборство.. Тогда я измыслила новый довод, и, хотя может показаться, что мой поступок впору скорее разнузданной женщине, я не скрою его от вас, ибо вы горите тем же огнем, что и я, и отгоню стыд, уже заливший румянцем мои щеки. Так вот, длинное, как сейчас, одеянье, касавшееся земли и опоясанное у бедер, я подняла намного выше, чем подобает, сделав вид, что опасаюсь волн, и обнажила белые ноги, к которым он тотчас, как я заметила, устремил жадные взгляды, но и тут с прежней жестокостью не перестал противиться моим желаньям. Тогда, решившись переломить его, я сбросила с плеч легкое покрывало, точно мне было невмоготу от зноя, и, слегка нагнувшись, без слов позволила ему обозреть прелести нежной груди; едва их увидев, побежденный, он повернул ко мне нос челна и обратился с такими словами:"Юная дева, подожди, я сражен твоей красотой; вот я спешу, готовый твоим усладам".
Как только его речь достигла моего слуха, радость обуяла меня, точь-в-точь как царя Итаки у берегов дочери Солнца, когда он узнал, что Киллений послан ему на помощь. Сойдя не берег и удостоившись моих объятий, он из увальня превратился в просвещенного юношу, и  отныне в наших пределах нет никого, кто превзошел бы его славой или талантами. Затратив столько усилий, испытав муки любовного жара, я познала благополучный конец, и это дает мне повод украшать себя, петь и празднично веселиться. А так как Венера благоприятствовала моей любви, то в дни ее празднеств я с торжественными воскурениями посещаю ее алтари и надеюсь, что всегда буду посещать их с моим Аффроном.
 Так окончив рассказ, она нежным голосом на приятную мелодию запела:

                X1X
Юпитером рожденная Паллада,
величие являя в небесах,
блюстительница и земного лада,

и, безупречная в своих красах,
чтит благосклонного отца и бога,
могучего во многих чудесах,

и учит, как достичь его чертога
и обрести всегдашний мир и лад,
забыв, что есть забота и тревога;

внушением ее и стар и млад
умудрены и держатся подале
от струй Стигийских, где печаль и хлад;

и без нее спасемся мы едва ли
и, вечных от нее сподобясь благ,
поймем, что на земные уповали.

И ею край преуспевает всяк,
и правят государи, и в злосчастье
она укажет путь и явит знак.

И если кто-то из живых причастье
к ее дарам стремится возыметь,-
немедля принимает в ней участье.

И прошлое, и то, что будет впредь,
определив, оценит взглядом ясным,
способным сокровенное прозреть.

И ликом. из прекраснейших прекрасным,
вовек непроходящей красотой,
и промыслом всегдашним и всечасным

влияет на людей, дабы тщетой
сердца не замутили, как туманом,
и дарит безупречной чистотой

их души, что в усердье неустанном
ко благу вечному идти должны,
как прежде, к благам и тщетным и обманным;

и преданные ей награждены
тем, что приятны, искренни, почтенны,
шедры, красноречивы и умны.

О. сколь сии влиянья доагоценны,
а те, кто неустанно ищет их,
меж прочих безупречны и блаженны,

хоть мало сих средь множества слепых.


            Дж.Боккаччо