Родина милая

Остановка автобуса, горный Алтын-Топкан, перед вами тропинка убегает, петляя за перевал, веткой арча заслонила обзор, рядом карьером вскрыта порода, наша с вами борьба с природой.

Окислы пылью в ночной тишине, слоем ровным покрыли тропинку, идёшь, оставляя свои следы. Подъём завершён, последние метры, бегом, для души. Окна блеснули вдали под хребтом, Родина милая, здравствуй,  место под солнцем с именем Табошар.

С перевала срезая углы, радость бежит впереди. Отдышись, не спеши, осыпью камни шелестят за спиной. Тюльпаны – полоска от алой зари, белые лепестки,  от солнца жёлтые внутри и в чаше глазки чёрные, смотрят за тобой.
 
Постой, полюбуйся красотой, вот ручей бежит речистый, из природы очень чистый и наполнен он водою кураминской. А вот брызги над скалой, водопад водой искрится, нет преграды для водицы. Утоли свою любовь, мир свой заново открой. Алыча цветущим дымом рядом с камнем великаном оплела его корнями, и под белою фатой прячет свой наряд весенний, свой – весенний, молодой. По ущелью изумруды – зелень  ветвями ручьёв,  талая вода резвится и играет красотой со скалой наперебой.

А по саю в мареве мая замерли полыни кусты, и по июль сохраняют цветы фиолетовой синевы, резные листочки пудра налётом, а по склонам полынь золотистого цвета качает метёлки целое лето. Запах в предгорьях горько - сладкий очистит от хвори всякой. Примостилась рядом верблюжья колючка, листочки-монетки будто на шее висят у брюнетки, и гроздья цветов алых в  сплетенье колючих волос - веток, как в технологиях новых в строительстве зданий высотных. Рядом фисташка - миндалю сестрица - кожица розовая, наросты-родинки, а кудряшки свои на колючках развесила - метёлки цветов - песня розовая, и камни на склонах сдерживает. Ниже рядом с осыпью каменной прилипли к земле коврики - жёлто-зелёным мелкие листья, запах дурманит, лепестки у цветов прозрачны. Плоды вызревают – шарики, ровными дольками бусы готовые, и девчонки их собирают, и для насвая они компонент, здесь без улыбки, не комплемент. Тюльпаны красные радуют глаз, волнами листочки, или острые лодочкой, если с точками -  Моголтавские благородные. Прародители - всех домашних тюльпанов родители.
 
Не встречал больше я нигде, а у нас называли её шоколадной ромашкой или просто шоколадной, цвет тёмно-коричневый, красный, зависит всё, как поглядеть, и запах приторно-сладкий и важный, хочется только замереть и смотреть…

Жизнь тонким слоем, а не сплошным ковром, и у каждого есть на Земле только его дом. Вот на скале примостилась роза зелёная под немыслимым углом - всего лишь лишайник, чешуйки блестят продолжение камня укрытая тайна, сколько поэзии в нём.

Арбузики на солнцепёке, среди лета раскроют свои цветы, запах медовый скалы украсит, а белый цветок - воплощение красоты - носят девчонки, нет краше серёжек, любит цветок влюблённых. А травинок вокруг в два вершка, тонкие плотные нити листка, да цветы-«ноготки» у самой земли, невесомые острова, такова их природа любви, колыхнется под ветром редкий ковёр, а в ладонь наберётся десятка два «ноготков». Чтобы их рассмотреть,  рядом на землю надо прилечь. Лучше нет на Земле духов, июньская ночь в Табошаре  родном,  когда невесомым туманом запах спускается с гор, улыбается город. Вот вам и весь секрет, которого, как утверждают, нет!

Не ностальгия, нет, в памяти бродит стихия. Милая Родина, тайная под Кураминским хребтом, летние домики, красная крыша от солнца горячего ветками тополя скрыта. Через ложбинку  извилистая картинка, ракушки висят над головою  -  берег древнего моря. За берегом черная горка, пирамида веков, орлам молодым тренажёр, здесь нужно держать крыло, здесь тёплого ветра напор, а под ногами древнего моря волна замерла на века. Вспоминать я не буду о наших делах, вспоминать я не буду о заветных углах. Ведь у каждого угол был только своим, мы помним об этом и дорожим. Даже если сейчас перенестись в точку любую, глаза открыв,  я буду знать, куда идти и где преклонить колени. Знаю, поймёте меня и вы, табошарцы мои дорогие.  Отмечены готикой чётко, православные рядом, полумесяц - звезда, обелиск-звезда красная, надгробие каменное, надписи скромные - два треугольника вложенные или столбики с лентой траура, и забегает ветер степной, головою качает седой. Город красивый построили и остались памятью на горе, в щит для страны воплотились,  памятью стали в душе. Нет в сердце печали, а лишь гордость за родителей крепче стали.
 
Можжевельника стланик в арчу пушистую вырастает, на недоступных скалах эфедра кудряшки развесила, смотрит невесело, динозавров пережила, да съедена человечеством, такие дела. Роза дикая разных сортов, редуты по склонам построила, зовётся шиповником, колючая стройная. Всё и не перечесть, а  Родина - есть.

Из Ходжента путь не близкий, он же город Ленинабад, он же Солнце-град. Сыр-Дарья - быстрая река, дорога рядом в гору, на перекрёсток круговой до Паласа здесь рукою дотянуться, нам - налево,  по садам идёт дорога, Моголтавского хребта отроги.  Петляя по мостам, доезжаем до Чорух-Дайрона – нам направо, снова в горы прямо. На развилке у шашлычки до Ташкента поворот, а мы в горы, и слегка мотор ревёт. Бугры слева, бугры справа, и крутой подъем навзлёт, и поодаль вправо есть Кансайский поворот. И уже увидеть можно: ликуют зайчики на окнах отмечая город. Плоскогорье - дует ветер, зимний насквозь,  заряжает летом зноем, а весною колокольчиков поля, и колышется море зелёное и голубое. Пятна красным тут и там, земля Моголтавского  тюльпана золотого, мать ему она родная.

На десятом километре - из Табошара коль считать - несёмся мы в ложбину, создала природа-Мать. Имя есть у той речушки Ут-кен-су, очень быстрая подружка, как подхвачу, камни в ложе ворочу. Хребет Кансайский ровною стеною убегает вправо стороною. И начинается здесь сказ,  разбега хватит нам на километр, потом натружено урча, ползёт автобус  не спеша,  и поворот за поворотом - поля из маков вперемежку с ковылём, а ветер нежною рукой проведёт и заколышется гора волной.

Остановка Ут-кен-сай, начинается наш рай, здесь  Европы часть и Азии.  Судьба собрала вместе, а теперь уже внуками по Земле пошли мы с песнями,  жить стало интереснее, и сохраним любовь.

Километр седьмой, в чашу спуск, не спеши поворот здесь за скалой. Сад здесь неземной, взращён он человеческой рукой, и труд не лёгкий, знаем мы, как на камнях создать сады. И поворот за поворотом, а машине отдохнуть охота, устали все, терпенья нет, вот и поворот - секрет. Куда ходили мы мечтать, весёлый праздник отмечать, путёвка в жизнь, звонок последний, и начало жизни длинной будет пусть былинной.
 
Справа по ходу движенья городок больничный, а напротив на горе - стадион приличный, через проезд со стадионом рядом есть роддом отличный, мы многие родились в нём. Добрые руки вас взяли, хлопнули ладошкой, покричали мы немножко. Мир известили, что пришёл и кто таков? Ждёт работа докторов, родителей, учителей, пожалуйста, будьте веселей, родней, от вас зависит, и станет мир добрей! Должное за работу сложную им отдаём сполна, благодарностью нашей память жива.  Стены первые с дорогой рядом, в гору, и стрелой дорога - километр здесь до разворота, а сколько для сюжета поворотов.
 
Здесь на круге городском машину отдых ждёт, и мы дома, разбегаются улицы лучами, ущельями до Кураминского хребта новыми и старыми домами, мы остаёмся вместе с вами. Не город, а Заря Востока, сколько раз возрождался, специалистов сколько воспитал и в города отдал, в Уч-Кудук, Навои и Заравшан, на седой Урал, для Сибири, для России и по Земле без края своих внуков возвращает. По свету разъехались, но памятью снова всех нас собрал городок неприметный с именем Табошар.

Площадь главная  ДК,  вы у вечного огня, поликлиника, универмаг - такое надо поискать, может просто каждый хвалит свою Родину, она ведь Мать, в обрамлении тополей всех кудрявей и милей. И продолжаем мы нести дары, они внутри, Кураминскою водою рождены. Здесь встречались мы не раз, отмечая праздники гурьбой, и отсюда отправлялись мы на праздники труда, было нужно и на бой. Здесь встречали Новый год тридцать первого числа, и курантов слыша бой, выпадал на радость нам снег пушистый и полмесяца лежал развлекая детвору, да и взрослые не против покататься на горе.

 А февраль весной дышал, и миндаль один из первых зацветал.  От заморозки март туманом город плотным прикрывал, апрель и май для города садов, цветущий бал. В июне – июле солнце горы золотит, прижимаются травы к земле мазками, стежками  солнечного цвета держат каменный гранит. Начинается лето, а в степи за седьмым километром смерчики по плоскогорью скачут, это наездники играют в мячик, а такой поймаешь мячик. Поле-перекати - сложен изящно, ёжик, насквозь прозрачен, и пахнет цветущим маем. Золотистые жёсткие листья резные, это наплечник всадник степной уронил.
 
Ветер вокруг походил, подтолкнул в плечо:  Здравствуй брат, здравствуй, поиграем в мячик? Мяч из рук рвётся - «поле перекати», он с ветром в прядки играет, а ты стой и смотри, ветер - степной исполин – играет с нами в мячи.
 
На этой картине камни большие, по части цветные, лежат как отдельно, и языками, полосками осыпи каменные, бока подставляют жаркому солнцу, облака пробегая, краски меняют, картина живая. Удивляешься, раньше не замечал, камни вовсе не камни, наш с вами причал.