Не чуемый никем дубовый птах...

* * *
О, как же я хочу,
Не чуемый никем,
Лететь вослед лучу,
Где нет меня совсем.

А ты в кругу лучись –
Другого счастья нет –
И у звезды учись
Тому, что значит свет.

Он только тем и луч,
Он только тем и свет,
Что шопотом лучу
Тебя, институт, вручу студенту,
Не палачу.
1937 г.
          
 * * *
Нереиды мои, нереиды.
Вам рыданья – еда и питье.
Дочерям средиземной обиды,
Ведомым геостационарной орбитой.
Состраданье  обидно моё.
1937 г.

* * *
Заблудился я в небе – что делать?
Тот, кому оно близко, - ответь!
Легче было вам,
Дантовых девять,
Атлетических дисков, звенеть.

Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши впивалась тоска,
В глаза и в глазницы до слепоты Флорентийская в упор бьет тоска.

Не кладите же меня,
Не кладите в  футляр дубовый Остроласковый лавр ...в виски,
Лучше сердце мое прострелите навылет
Вы на синего звона тиски.

И когда я усну, отслуживши стране,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше –
Шум стрелы упавшей с небес на них,
Отклик неба – в остывшую грудь палачей,
Смерть прилюдная  для  моих  палачей!
Проклинаю  убийц  моих!

1937 г.

ТЕЛЕФОН.
На этом диком страшном свете
Ты, друг полночных похорон,
В высоком строгом кабинете
Самоубийцы – телефон!

Асфальта черные озера
Изрыты яростью копыт,
И скоро будет солнце – скоро
Безумный пепел прокричит.

А там дубовая Валхалла,
Модернизации  страна
И старый пиршественный сон:
Судьба велела, ночь смерти для решал!
Сожрите друг друга решалы, вы  под Дамокловым мечом !!!

Кому прожить, кому не спеть,
Как в  Гуантаноме  не  спать лет  пять,
И  умирать  на  цифровой  цепи,
За  жаркие  стихи...

Когда проснулся телефон.
Весь воздух выпили тяжелые портьеры,
На театральной площади темно.
Звонок – и закружились сферы:
Самоубийство решено.

И гильотина смерти:
Заточенных  рефлексов  готова ими  для  меня,
Не первый я, быть  может  я  последний ,
Последний  Робинзон  войны  холодной,
Последний "робот"  советской  эпохи...

Куда бежать от жизни гулкой,
От этой каменной уйти?
В  упор  бъют  вновь  в  меня  землятресенья,
Из  рукотворных  кнопок,
Бъют  высокоточно  биорезонансом  по  любому  месту  дома  ...
По органу  любому моему бъют биорезонаторы  тварей!

Идёт ко  мне  походкой  каменной  и  шаткой,
И в  мышцах  камень,
Стожильный КОМАНДОР  Жуана,
Или  системный  КОМАНДОР-палач...

Молчи, проклятая шкатулка!
Играю в ящик, ну, а ты?
На дне морском цветет: прости!

И только голос, голос-птица
Летит на  пиршественный сон.
Ты – избавленья и зарница
Самоубийства – телефон!
Для  пира  света  правового, на эшафот: вперед!

1918 г.

Кассандре.

Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих,
Кассандра, глаз,
Но в декабре торжественного бденья
Воспоминанья мучат нас.
И в декабре семнадцатого года
Все  потеряли мы, любя;
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя…
Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике, на берегу Невы
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
И пули дружно из одиннадцати ружей сорвутся чтоб прервать  полёт шмеля...
Но, если эта жизнь – необходимость бреда
И корабельный лес – высокие дома, -
Я полюбил тебя, безрукая победа,
И зачумленная зима.
На площади с броневиками
Я вижу человека – он
Волков горящими пугает головнями
И град фашистов  на  Осетию  летит:
Свобода, равенство, закон.
И миротворца  смерть...
Больная тихая Кассандра,
Я больше не могу – зачем
Сияло солнце Александра II,
Сто лет тому назад сияло всем?
Но не взошло!
Светило  демократий...
1917 г.

* * *
Когда на площадях и в тишине келейной соглядатаи
Мы сходим с социального ума,
Нас медленно сводят с ума шорохи и скрипы,
Холодного и чистого ... чванства тварей!

Прослушек перезвон: цинично противозаконный...
Где  правосудие, закон, ну, где?
Предложит нам жестокая зима.

В серебряном ведре нам предлагает стужа Валхаллы белое вино,
И светлый образ северного мужа
Напоминает нам оно.

Но северные скальды грубы,
Не знают радостей игры,
И северным дружинам любы Янтарь, пожары и пиры.

Им только снится воздух юга –
Слава спартанцев снится им,
Чужого неба волшебство,
- И все-таки упрямая подруга – Спарта
Откажется попробовать его.

И  скальд  летит  вновь  со  скалы,
Крамола  вновь  его  убила ...
Норманн  Дантес  из  лука  вновь  попал,
И витязь  Михаил  лежит  , как  росс  сражённый...

Ушкуй Тристан  сразил стрелою быстрой убийцу геноцидер умер,
Варяг  Тибальд  убил  Дантеса, щитом по  голове...
Не плачет  Ярославна  больше, ожил  он...

1917 г.

Стихи гражданина СССР: Осипа Мандельштама.
(дополнения автора)

(с) Платон Мандельштамов Лирович, 2007-2012.

Иллюстрация:
В ноябре 1933 года Осип Мандельштам был сослан в Чердынь, затем....
Одно из  последних фот  Осипа  перед  казнью...