Отрывок из эссе Брамс и Бальмонт

          
             ...В канун грандиозного революционного взрыва суммировался и "подытоживался" весь духовный опыт развития человечества. Константин Бальмонт был человеком крайностей, чрезвычайно эмоциональным в своих проявлениях, особенно когда дело касалось искусства! Отсюда его неистощимая правдивость вплоть до гротескности, иногда утрированности... Чрезмерная "открытость" провоцировала у него реакции яркие, подчас ошеломительные, но и правдивые с точки зрения личной. Все крайности русского декаденса он сочетал в себе в сгущённом виде, наглядном, присущем только ему! Он просто был отважен, чего не скажешь о многих... "Всемирность" его такова, что корнями он отрываясь от Земли,- отлетает, а точнее - ЛЕТИТ, растворяясь в пространстве мира и становясь всеядным к восприятию чего бы то ни было. Эти черты отразились, разумеется, не только в его оригинальных произведениях, но и в переводах. И даже с большей силой ИМЕННО в переводах!
           "Чужестранный переводчик эоловой арфы", по словам Иосифа Мандельштама. Ничего нелестного в этом определении я не нахожу. Напротив, бестелесность Бальмонта, его как бы "бледность кальки" говорит только о тончайшей организации души и слуха, способного улавливать неуловляемое и передавать непередаваемое. В своих импровизациях, подчас монотонно-напевных проявлялось парение души Бальмонта в тех сферах, куда нет доступа многим. Александр Блок достаточно сурово оценил цикл "Зовы древности", однако надо заметить, что психотип этих двух авторов весьма и весьма различен. Это совершенно разные люди по своему складу характера. Блок - суров, достаточно самовлюблён /он имел на это право!/, изыскан в меньшей степени, чем Бальмонт и менее позёр, чем он. Серьёзность Блока до сих пор ещё остаётся "за кадром", но что позволено Юпитеру...
           В своих стихах Бальмонт - импрессионист высочайшего класса! Его полутона заставляют нежиться и купаться в волнах полутонов и обретонов, в предыханиях и изгибах души. Чрезвычайная музыкальность порождала некоторые "божественные длинноты", присущие в том числе и Браму, и Шуберту, и Бетховену... И многим, многим другим. Конечно, поверхностная музыкальная облегчённость, позирующая напевность, некая жеманность, гладкопись были присущи Бальмонту. Но кто сказал, что перевод должен быть нейтральным по отношению к личности, типу мышления и чувствования переводчика, к его мироощущению, наконец? Невозможно переводить "без себя" или "через себя". этот спор не имеет решения!
Бальмонт всегда всё делает "через себя". Возможно, именно этим он мне так близок... Мы знаем гениальных поэтов этого типа, таких как Борис Пастернак, который сам как и символисты принадлежал к романтической традиции перевода Жуковского-Лермонтова.
           Сам Бальмонт отмечал "перуанский лиризм", который называл утончённым и нежным
"как их гончарное искусство". Наиболее богатым, разумеется, был раздел "Мексика". Здесь помещено 13 (!) произведений. И он не отделил своих импровизаций "на темы" от переводов "безумных молитв" ацтеков, их "гимническоц" поэзии. Именно Бальмонт первым оценил высокое искусство древнего народа. Вот как он писал о мифе, повествующем о рождении бога - воителя Уитцлипочтли, который перевёл под названием "Песнь Со-щитом рождённого и владычицы земных людей". "Эта легенда цветовыми и световыми своими эффектами напоминает златоцветную живопись Итальянских примитивов. грозовой и облачный миф." Обратите внимание, сколько воздуха у Бальмонта!.. Авторитетный знаток культуры ацтеков Анхель Мария Гарибай К. выявил следующие тексты Бальмонта: "Песнь Витцтлипохтли", "Песнь облачных змей", "Песнь Богини Рождений", "Песнь Богини Маиса". В этих произведенинях сохранена максимальная близость близость к оригиналу. Послушайте, как звучит в его интерпретации "Песнь Богини Маиса", смысл которого в призыве к весеннему возрождению природы:               
                "Богиня Семи Изумрудных змей,
                Богиня Семи Зернистых Стеблей,
                Поднимись, пробудись скорей.
                Ибо ты, наша мать, в свой узодишь дом,
                В Тлалокан, где всё скрыто дождём
                Возвращайся, мы ждём.
                Возвратись, Семизмейная, к радостям дней,
                Пробудись, наша матерь Семи Стеблей,
                Поднимись, пробудись скорей.
                Ибо вот ты уходишь - пока прощай -
                В Тлалокан, в свой родимый край,
                Снова к нам поспешай". ("Зовы древности")

Обратите внимание, что выше уже был упомянут змеиный камень!.. "Песнь Богини Земли", "Песнь Цветов и Любви", "Песнь Бога Обновлённых полей". Разумеется Бальмонта в этих произведениях двигала не научность, а увлечённость древними образами, которые дышат и сегодня. Правда, не каждому удаётся почувствовать это дыхание... Только самым чувствительным.
         "И Мексика возникла, виденье вдохновенное"... Он предвосхитил то, как впоследствии увидит Мексику Сергей Эйзенштейн, глубоко ощутивший  и показавший через древние развалины взаимопроникновение времён.
          Мистическое во всём этом для меня составляет то, что есть в "Змеиных цветах".
В Ушмале , в подземелье одного старинного дома, поэт обнаруживает статую древнего божества. Бальмонт целует в уста прекрасное лицо, ощущая на своих губах ответ через века! Это не просто красивая метафора. Если вспомнить рассказ Карлоса Фуэнтеса "Чак Моол" об ожившем древнем божестве, то... Бальмонт угадал возрождение и новую жизнь, прерванной в своём развитии, но не погибшей культуры.
           Есть в Латвии место под названием Усма... Ушма-ла в Мексике. Земля, которая должна была стать моей... Озеро, лес, поле...
           Безнадёжная любовь с детства в древнюю богиню помешала сделать это. Этот человек лишился рассудка. От любви. Требовавший ответного чувства, которое было невозможо! Мной написана поэма на эту тему. Её надо найти, и тогда повествование продолжится. А может я сделаю это в другой повести?..