Я устал

- Я согрею тебя своим дыханьем, своими песнями,
я буду защищать тебя от всей мерзости, от всей нечисти,
ты будешь жить на высоте в кронах любовного дерева,
и лицереть звёзды ночью, а днём - солнце, чтоб ты поверила
в то, что есть крылья на земле, которым ты нужна,
чтоб унести тебя от безразличия, ведь ты такая нежная!
Нет красок ярче в мире, чем те, которыми ты смотришь вдаль,
и не проймут ветра стекляные - стихи, написанные не в удел,
а от горячности и от порывов страстных, не нужны судьбе,
что уготовила лишь быть, существовать на гладком дне.
О дне подумаешь ты об одном, где всё сольётся в страсть,
не так, а счастьем вмиг наполнится жизнь неспроста.
Согрею я тебя дыханьем, своей любовью, отдам я всё, что есть,
ведь без тебя, без твоих глаз, без твоих ласок не могу лететь...

Тут воробьи чирикали ему:
- Не верила, не верит, не поверит, лети,
а мы ее тут, как надо, подобает, доглядим...

Лежит синица по сей день на льду, но держится бедняга,
лишь воробьи галдят и теребят её, так борятся со страхом,
что в ней засел, чтоб полетела - долбают оголтело,
и не приткнуться никуда: земля не терпит, не подняться в небо.
И между строк зависло где-то
понимание его куплета.

- Я устал, -
в конце концов орёл сказал...

Мораль такая здесь: тут вера ни при чём, а кто-то видывал синицу, летящую с орлом?