Геннадий Шадрин. 5. Всё мелодии лета

                ВСЕ МЕЛОДИИ ЛЕТА…
Я невольно вздрогнул, когда нежная «флейта» иволги, словно стремительная голубая лента, плеснула в заснеженный березняк… Показалось? Но снова над лиловыми овалами закрепших сугробов знакомо прозвучал волнующий перелив: «Фиу-лиу! Фиу-лиу!». И тут я рассмеялся, быстро отыскав милого обманщика.  Он сидел на вершине одной из самых рослых берез и, не боясь обвинений в «плагиате», славил долгожданную встречу с родиной.
         Начинался второй месяц весны, но окрест еще крепко стояла зима, и одинокий скворец, вопреки мажорному настрою, выглядел неуютно, даже сиротливо. Ах, как же я обрадовался его прилету! С детских лет у меня особый зарок: как можно раньше обнаружить в своей округе весеннего скворца. И даже предлагал когда-то установить городской приз «Весна» для вручения тому, кто первым увидит в окрестностях Новосибирска голосистых полпредов вешней поры.
        Как правило, они прилетают, когда в сибирской природе – яростное противоборство тепла и стужи, когда рушится твердыня застойной зимы. Бывает, что скворцов встречают почти январские морозы, как это случилось в 1987 году. Но они летят! Какая изумительная верность своему долгу, своему дому.
Сорок два года назад, в последнее мартовское воскресенье, мы с московским поэтом Владимиром Фалеевым отправились смотреть ледоход на Ине возле станции Буготак. Погода с утра не ладилась. Над хмурыми бесснежными полями, словно громадные серые птицы, проносились облака. Порой накрапывал дождь. И, лавируя на ветру, стаями и в одиночку летели скворцы, «столбя» знакомые перелески. Вскоре небо очистилось, яростно засияло солнце, подгоняя ручьи и потоки, наполняя ими русло Ини. И к полудню она взорвалась грохотом двинувшихся льдин. Потом внезапно налетела пурга, и все окрест побелело. Ледоход под снегопадом, черные скворцы на  горностаевой белизны березах – редкостная картина! Поздним вечером мы вернулись в Новосибирск и услышали скорбную весть о гибели первого космонавта планеты… Так и остался во мне образ той трагической весны: стремительный лет скворцов сквозь сибирскую «падеру» в день, когда уже не было в живых героя Вселенной.
        Скворцы и весна – неразделимы. Представьте себе такой, пусть нереальный вариант: в наш край вернулись все перелетные птицы, кроме скворцов. Вряд ли мы согласимся, что наступила весна. Нет, нет!
         Знакомясь с орнитологическими справочниками, чтобы побольше  узнать о любимой птице, я ужаснулся собственному невежеству, хотя друзья меня считают в какой-то степени природоведом. Только в Сибири живут  постоянно или прилетают на лето сотни птиц. У них  самые разнообразные названия. Есть поэтические: свиристель, малиновка, соловей, снегирь, иволга… Но эти я по крайней мере знал. А  есть весьма ординарные, а то и пренебрежительные: перевозчик, бормотушка, вертишейка или, например, славка- завирушка. Невольно улыбнешься.
          Сибирскому скворцу сопутствует научное название: обыкновенный. А для меня он – необыкновенный! Мужество и преданность отчему дому – вот главные достоинства крылатого существа, любимого сибиряками. Полет скворца – это демонстрация силы, изящества и красоты. У него незаурядный окрас: по черному фону на голове, спине и грудке – блестящий зеленовато-фиолетовый отлив в розовую крапинку. В его натуре – доверчивое, я бы сказал, внимательное отношение  к человеку. Его песни – это самозабвенная страстность.  И меня болезненно кольнули формально справедливые, но какие-то высокомерные строки одной фенологической заметки:
     «Пение вестников весны подражательное, не гармоничное. В их песнях слышится и звук пилы, и мяуканье кошки, и даже стук топора. Некоторые солисты вставляют в свою песню звуки, явно заимствованные у лучших пернатых певцов юга».
      С последним утверждением трудно согласиться. Но суть не в нем. Да, скворец – пересмешник, великолепный имитатор, создатель своеобразных птичьих «попурри». Хотя у него есть собственные, очень выразительные аккорды. Ни у одной птицы нет такого «посвиста» - то умиротворенно-нежного, то исполненного силы и страсти. А  вы слышали «внутренний « разговор между скворцами? В нем столько взаимопонимания, взаимоуважения, мелодичности, что неловко становится за резкие, как правило, человеческие голоса, а тем паче перебранки. Кстати, чувствуется, что скворцы воспринимают участок, где находится скворечня, как свой, а с человеком согласны на нейтральное сотрудничество. Понаблюдайте, как действует скворцовая «госприемка» тех жилищ, что мы им поставляем. Она очень строга. Скворечня не должна быть слишком большой и уж, конечно, без малейших щелей, чтобы обогревать «квартирку» своим теплом. В последние годы – все больше  « городских» скворцов. И среди них особые квартиросъемщики – «балконники». Но надо знать, что в скворечниках, установленных на высоких этажах, трудно выкармливать птенцов.
         Начало апреля, как правило, время массового прилета скворцов. Порадуйтесь им. Ведь нельзя равнодушно внимать вольным импровизациям чернявых солистов на весенне-летние  мотивы.
         Вот он сидит у скворечника, где сноровистая подруга уже налаживает гнездо, и вдруг, от избытка чувств, издает флейтовую мелодию иволги. Черно-золотая волшебница еще порхает на юге, а он уже предвещает ее царственное прибытие. Еще ледяными настилами укрыты озера, еще на пойменных лугах, на будущих разливах – пласты осевшего снега, а над трогательно оголенным березняком звучат грустные трели куликов, назойливые вскрики чибисов, тревожное кряканье селезней, атакующие «очереди» бекасов…
         Иногда скворцы до того смелеют, что пытаются «работать» под соловья. Но, увы, им далеко до филигранного мастерства этих знаменитостей. Вот так, сидя у весенней, еще пугливо безлиственной березы, услышишь почти все основные мелодии лета. Поражает неутомимость скворцов, чаруют их родительские чувства. И я подумал, что необыкновенное чувство достоинство у этих птиц идет от сознания того, что они – труженики!
        В любви, трудах и согласии пройдут у скворцов вешние дни. И к началу июня поднимется на крыло новое поколение наших любимейших птиц. А следующей весной они вернутся к своим домикам, с маленьких крылечек которых им довелось совершить свой первый в жизни полет.