Старые письма

Над пепелищем прошлого угасшего костра
Один старик безрадостный, как снежная гора
 
Над полем перепаханным, воркует про себя
И письма пожелтевшие в ладонях теребя
 
Перебирает трепетно, как образы святых,
И плач иль стон безудержный то выражен - то тих,
 
Да с уст улыбка скорбная слетает чуть дыша;
Кальян, в руке беспомощной курится анаша;
 
Пред ним подсвечник старенький – в нем три свечи горят,
И испускают в комнату душистый аромат.
 
«Скажи, старик полунощный, оставлен был ты кем,
И этот хлам исписанный ты теребишь зачем?
 
Смотри: на склоне западном твоя восходит тень.
Зачем еще яд пагубный тебе курить не лень?»
 
- Послушай, если хочется, послушай-ка, юнец:
Я знаю; годы прожиты и близок мой конец,
 
Но я… я жил, ты знаешь ли о жизни, мой сынок?
Ты знаешь ли, как пламенем сжигает мир Восток?
 
Я был одним из подданных царя из всех царей,
Тельца золотоносного из всех я чтил страстей.
 
Я всё имел, поймёшь ли ты? Имел я всюду власть,
И в ноги мне владыки все готовы были пасть.
 
Что мне владыки, женщины, война или игра!
Перед Тельцом склоняются все жители двора…
 
Не все… одна лишь гордая передо мной была,
Нежна речами теплыми, улыбкою мила…
 
Поймешь? за эти волосы, за этот глаз рассвет,
За эти письма жёлтые, за маленький портрет…
 
Я растерял могущество, я потерял себя…
Я всё имел, но лёгкая мне не дала судьба
 
Одной любви, единственной, взаимной, в цвете благ.
Я понял, что напрасно я влачил злачёный стяг.
 
Я понял, что есть золото дороже чем Телец,
Есть дорогое золото – созвездие сердец!
 
Но не любила милая и вдаль с другим ушла,
И полетел я к Западу, как пуля из ствола.
 
Одно лишь вот осталось мне: сожжённая душа
И писем свет негаснущий, и птица-анаша.
 
Когда я письма трогаю, моя горит звезда.
Ещё мечта старается, как птенчик из гнезда,
 
Подняться в небо синее из тусклого окна
И выхватить любимую из марева иль сна;
 
Еще душа пытается любимую найти
И из тоски кальяновой с собою увести:
 
Ещё всё тело хладное из яда анаши
Пьёт силы неистечные, вбирая лишь гроши…

Нет! не поймешь неведуя всё это наяву.
Пока есть письма светлые,
Еще я есть!
Еще живу!