Мюргит

(по мотивам древней легенды
и на основе вдохновенных строк поэтессы Мирры Лохвицкой)

Едва окрасила заря вершины дивных гор,
В луга отправился Жакоб, скосить травы на двор. 

Кузнечик резво стрекотал, жужжал пчелиный рой, 
Над миром благовест витал и плыл туман сырой.

Идёт Жакоб, душа поёт, звенит его коса. 
За ним подкошенных цветов ложится полоса.

И слышит он в траве густой хрустальный голосок,
- Жакоб, Жакоб! Уже ль меня подкосишь, как цветок?

Глянул Жакоб, сидит в траве красавица Мюргит, 
И только кудрями её роскошный стан прикрыт.

Два чудных локона, черней вороньего крыла,
Как рожки вьются над челом, как мрамор, грудь бела, 

Темней фиалки лепестков лиловые глаза, 
Рыдает тихо, а с ресниц уж катится слеза.

Росой обласканы уста, в лице кровинки нет,
И змейка вьётся по руке, сверкая, как браслет.

- Кой чёрт занёс тебя сюда? - смеясь, спросил Жакоб.
- Везла я в город продавать сыры да молоко...

Ослик взбесился и сбежал. Не знаю, где найти.
Дай мне накинуть что-нибудь, укрой и приюти. 

- Эй, полно врать! - вскричал Жакоб, - Какие там, сыры!
Кто ж ездит в город нагишом, до утренней поры?

К Префекту лучше отведу, ведь всё непросто тут. 
И, чтоб души мне не сгубить, пускай решает суд. 

- Тебе откроюсь я, Жакоб, – вновь молвила она,
- Меня по воздуху носил на шабаш Сатана.

Там в пляске время провели. Когда запел петух,
Меня домой через луга понёс Лукавый Дух.

Вдруг, снизу колокол завыл… Метнулся Сатана…
В траву слетела я, как пух. Вот вся моя вина.

Но - горе мне! То – не заря, то – мой костёр горит!
Молчи, Жакоб! Не погуби красавицу Мюргит!

                ***
Гудят-поют колокола, плывёт протяжный звон.
Вельможи, чернь, и стар, и млад спешат со всех сторон.

Все лавки заперты. На казнь глазеть пошли купцы.
Разносит страшный приговор молва во все концы.

Несется "благостная" весть, стекается народ.
И молится за Мюргит клир, и певчий хор поёт.

Во всех приходах за неё по сотне свеч горит.
Во славу Бога, на костре теперь сожгут Мюргит.

- Эй, расступись, честной народ! И схлынула волна.
Монахи, с пением кадят, а среди них – она

Идёт. Спадает грубый холст с лилейного плеча,
И в трепетных руках чадит пудовая свеча.

Доносчик жалкий вслед за ней, потупив взор, бредёт. 
- Прости, прости меня, Мюргит! - горько в мольбах ревёт,

- Души своей не загубил и обо всём донёс,
А сердцу стало тяжело и больно мне, до слёз. 

Лиловым взором повела красавица Мюргит,
- Отстань, дурак! – ему она, сквозь зубы, говорит.

- Поздно тужить да слёзы лить, когда костёр готов.
Избавь меня, презренный раб, от этих глупых слов. 

Рыдая, молится Жакоб и всё сильней вопит,
- На что мне жизнь, на что мне свет, когда в нём нет Мюргит?!

Скажу, что ложен мой донос и вырву из огня.
Я за тебя на смерть пойду, лишь поцелуй меня!

Блеснула жемчугом зубов красавица Мюргит,
Зарделся маком бледный цвет нетронутых ланит.

В усмешке горделиво-злой растянуты уста...
И стала страшно неземной девичья красота.

- Я душу дьяволу предам и вечному огню,
Но жалким, набожным рабом себя не оскверню.

Знай же, убогий, никогда, покуда свет стоит,
Не целовать тебе, пастух, красавицу Мюргит!

Ревёт, беснуется толпа, - Ей в ад начертан путь!
И вот привязана к столбу, да так, что не вдохнуть.

И факел, в страхе, подпалив, судьбу свою кляня,
Палач красавицу Мюргит отдал во власть огня...

Но не успело пламя, вскользь Её коснуться ног,
Исчезла дева из костра, как лёгкий ветерок.