Это ты. и пьяное море

Мое самое горькое горе.
Это ты. и пьяное море.

Сушить вишневые косточки, что бы смешивать с лавандой.
И проститутками.
Представь, что все, что ты не знаешь обо мне – правда.
С промежутками.
 
Ну, привет. Доброе тебе самое утро. Надеюсь.
Надеюсь, не спишь. Если спишь - прости я тихо поцелую
И уйду.
Все по тому, что из последних 65 я спал только 9.
И слушал Сою.
Как в бреду, он всегда меня слушал.
Конечно, Женя.
Только я тебе не верю.
 
Утро в моей пятнадцатиметровой Калифорнии
Бьет рассветом в запыленную память.
Без капли тупой иронии.
Как без нас, снами.
 
Я устал скрываться от твоего привет/ты как/алло.
Я тебя разложил по файлам. Я сшил папки с тобой.
И забыл ее. Забыл запах твоих слов.
Я оглох.
 
Сушить вишневые косточки, что бы смешивать с табаком.
Что бы курить и до дна, до последнего вагона в метро.
И мерить тебя, без тебя, кадыком.
Словами. Пером.
 
Блять.
Стоять на коленях в аптеках перед провизором.
После током в гостиничных номерах.
Блять
В обнимку со старым телевизором.
Пить.
Убивать себя. В простынях. В ванной. В снах.
 
 
Сушить вишневые косточки и
 обещать тебе жить.