Vaya con dios

               


Все потерять.
Материя со скрипом отторгалась.
Иисус Христос без рюкзака
По Аравийской брел степи.
Он в вечность верил,
Но порой ему казалось
Шептал ли кто: «Так надо
Здесь на земле умри»
И виделось, и представлялось,
И притчей на устах
Вдруг начинало жить!
Листочки первые любви
На тонких веточках
Проснувшись, в небо устремились
Небесный воздух
С жаждой пить.
Но сильный ветер,
Словно ураган.
И свежий сок из белых ран -
Все, успокоившись, остепенилось.

Он из обоймы выпал.
Песком присыпанный патрон
Искать не стали.

   Не велики печали:
«Еще один юродивый почил»

Стреляли все кому не лень.
Кто песни бодрые вопил,
А кто-то к ним слова писал,
Снимался в модных клипах.
И пил еще безгрешное вино.
Другой полжизни
Бессмысленностью выжат,
Просуетился или прошлепал в домино.

Жизнь коротка? Зачем длинней?
Красотами церквей,
Таинственностью древних ликов
И восторгаясь и молясь,
Переступая за порог,
Все забывалось.
Отчитались, выполнили долг.
Что вечером? Кабак иль казино?
Не все ль равно.

Прохожим в мистическом
Ночном метро
Потусторонние звонили.
Просили отложить долги,
Их превратив в ретроспективы.
И ангел падший
Мучительно припоминал
Божественность своей природы.
Отца и мать
В тщеславных помыслах,
Никчемностью изъеденные годы.
В своем случайном забытье
Все торопил:
«Вы в городах душой застыли,
Замерзли и забыли.
А сколько говорено:
“Vaya con dios”.
Всем дадено, дано
И звезды лишь для вас светили.
Припомнить только
С чего все начиналось, началось?»
В начале было слово
И повторять великие слова.

И я был юн, и ты меня любила.
Мне цифры звук пустой
С тех пор не заменил
Естественность «винила».
“Vaya con dios” – говорила:
Ну Бог с тобой!
Иль Бог с тобой!

В молчании своем
Велик и недоступен,
Уютен быт,
Широк прощальный жест.
С любовью встретившись,
Открыт и неподсуден,
А правды взгляд сиюминутен.
Чем меньше слов – слышнее голоса.
Не скажешь гадость за глаза.

Нам умирать
Иль растворяться в океане.
Быть зимним воздухом
Иль утром ранним – туманом над рекой.
Вам дальше жить,
Страдать, печалиться.
Веселие на тонкой ножке
Не протанцует долго и не устоит.
Собак любить, чтоб не скулили
И не ступать на узкие дорожки.
«Безгрешные» стремились
Раньше в рай попасть.
Еще дышали, но уже не жили.
Прямая линия об этом в приборе
Спокойствием своим предупредила,
А остальных земля
Еще терпела и носила
И только иногда просила:
«Остепенитесь, есть всему предел.
Великий Рим, оставшись не у дел,
Языческою мглой заполонило».