Шарль Бодлер. Превращения вампира

Как алых ягод сок, твой рот пылает густо;
Корсету не сдержать напор тугого бюста;
Ты вьёшься, егозишь, как на углях змея,
Душистые слова потоками лия:
«Губами влажными оставив след на коже,
Тебя я научу всё позабыть на ложе;
Я слёзы осушу, под них подставив грудь,
И старца, как юнца, заставлю хохотнуть;
Я заслоню красой нагих телес прелестных
И солнце, и луну, и пламя звёзд небесных!
Науку превзошла, которой имя – блуд,
Нет рук моих сильней, как шею обовьют;
Тихони, скромники, развратники, буяны –
Кусая грудь мою, все будут смертно пьяны;
На ложе забытья и ангел неземной
Навек лишится сил, любовь познав со мной!»
Все силы из меня повынула плутовка;
Хотел поцеловать; поворотясь неловко,
От ужаса застыл: у твари ледяной
По вдавленным бокам стекает липкий гной!
Закрыл глаза, открыл... Где та, что над периной
Заглатывала кровь со страстью упыриной?
Где та, что наяву мне вольно отдалась?
Обок меня – скелет, распавшаяся мразь.
Костяк его скрипит, как флюгер, что с тоскою
Годами крутится над башней городскою,
Как лавки вывеска, что рано поутру
Железом брякает на ледяном ветру.

LES METAMORPHOSES DU VAMPIRE

La femme cependant de sa bouche de fraise,
En se tordant ainsi qu’un serpent sur la braise,
Et petrissant ses seins sur le fer de son busc,
Laissait couler ces mots tout impregnes de musc:
«Moi, j’ai la levre humide, et je sais la science
De perdre au fond d’un lit l’antique conscience.
Je seche tous les pleurs sur mes seins triomphants
Et fais rire les vieux du rire des enfants.
Je remplace, pour qui me voit nue et sans voiles,
La lune, le soleil, le ciel et les etoiles!
Je suis, mon cher savant, si docte aux voluptes,
Lorsque j’etouffe un homme en mes bras veloutes,
Ou lorsque j’abandonne aux morsures mon buste,
Timide et libertine, et fragile et robuste,
Que sur ces matelas qui se pament d’emoi
Les Anges impuissants se damneraient pour moi!»
Quand elle eut de mes os suce toute la moelle,
Et que languissamment je me tournai vers elle
Pour lui rendre un baiser d’amour, je ne vis plus
Qu’une outre aux flancs gluants, toute pleine de pus!
Je fermai les deux yeux dans ma froide epouvante,
Et, quand je les rouvris a la clarte vivante,
A mes cotes, au lieu du mannequin puissant
Qui semblait avoir fait provision de sang,
Tremblaient confusement des debris de squelette,
Qui d’eux-memes rendaient le cri d’une girouette
Ou d’une enseigne, au bout d’une tringle de fer,
Que balance le vent pendant les nuits d’hiver.