* * *
Жестокая метафора возмездья:
правитель, но не лев, - скорей, грифон,
вцепившийся когтистой лапой в трон,
архангел-гриф на прибыльном насесте,
ещё недавно – символ местных вер,
сиятельный, на сто карат, бербер,
укутанный до пяток златотканью
раис-алмаз, властитель нефтебаз, –
сегодня брошен навзничь в пыль и грязь,
и залит чёрной кровью надруганья…
Ещё вчера надменный шахиншах,
теперь он, с гиблым ужасом в глазах, -
комком белка, моллюском-василиском, -
размазан, в знак возмездья, по песку
и тут же - по мобильникам ливийским...
За изыск власти - веско платят взыском,
обвалом в преисподнюю-тоску…
Однако ж, и над нами - та же свора,
достойная такого же разбора:
и днём и ночью грабят, в три руки,
и распинают Бога неустанно...
Им – не указ, что напоказ тирана
рвёт челядь в ходе шоу на куски,
что те же клочья, так же по-простецки,
уже мелькали – здешний Брюховецкий,
а чуть пораньше Цезарь и Нерон,
в ад сброшены, - по линии ротаций, -
с нюансами правленья разбираться…
«Харам!..»*- тоскливый, обречённый стон
мятётся над казнилищем пустыни…
Но сей «харам» летит ко всем херам,
ко всем минувшим и грядущим дням,
где проступают капища сквозь храм,
где месть сладка, но нету благостыни…
----------------
* харам - запрет (арабск.)
Жестокая метафора возмездья...
© Copyright: Сергей Шелковый, 2012
Свидетельство о публикации №112021009239
Свидетельство о публикации №112021009239
Рецензии
На Стихире у кого-то в литературном дневнике просмотрел статистические выкладки по уровню жизни в одной из стран Ближнего Востока. Даны были они без комментариев. Свидетельствовали о высоком этом самом уровне. Намекали прозрачно на возмутимость вмешательства в дела страны. Мол, вот как люди живут, а мы пытаемся навязать им свои порядки. А в местечке пустынном было уже очень горячо.
Конечно, цифры говорили чуть ли не о процветании.
Но дай человеку достойную работу, высокую зарплату, жилье, стабильность, но лиши его свободы, и все цифири рухнут. Так будет всегда.
И я не радуюсь и не тянусь вслед за «высокими показателями». Не поддерживаю скрытого экивока стихировца. Потому как любое благополучие, лишенное свободы, обязательно взорвется.
Не радуюсь и гнусным лицам победителей Кадафи, их омерзительному поведению. Сегодня они таскают истерзанное тело своего бывшего кумира, глумятся над ним, охотно фотографируются у грязного, раздетого, окровавленного трупа, трупа обезображенного. Через несколько лет кому-то из них будет невыносимо стыдно за тупое, животное опьянение властью и свободой.
История повторяется в тысячный раз. Горький:
«На всю жизнь останутся в памяти отвратительные картины безумия, охватившего Петроград днем 4-го июля.
Вот, ощетинясь винтовками и пулеметами, мчится, точно бешеная свинья, грузовик автомобиль, тесно набитый разношерстными представителями «революционной армии», среди них стоит встрепанный юноша и орет истерически:
– Социальная революция, товарищи!
Какие-то люди, не успевшие потерять разум, безоружные, но спокойные, останавливают гремящее чудовище и разоружают его, выдергивая щетину винтовок. Обезоруженные солдаты и матросы смешиваются с толпой, исчезают в ней; нелепая телега, опустев, грузно прыгает по избитой, грязной мостовой и тоже исчезает, точно кошмар.
И ясно, что этот устрашающий выезд к «социальной революции» затеян кем-то наспех, необдуманно и что – глупость имя силы, которая вытолкнула на улицу вооруженных до зубов людей.
Вдруг где-то щелкает выстрел, и сотни людей судорожно разлетаются во все стороны, гонимые страхом, как сухие листья вихрем, валятся на землю, сбивая с ног друг друга, визжат и кричат…»…
Сразу вспоминается хаотичное, дерганное, нашпигованное одновременно дерзостью и страхом передвижение по ливийской пустыне всех этих грузовичков-броневичков, судорожное, броуновское метание сотен изломанных страхом фигур при ответном огне, бессмысленная совершенно пальба «в небо» из не дающегося рукам оружия всех мастей…
Теперь, глядя на бессмысленные, опьяненные «победой» лица ливийцев, начиненный собственным опытом «свободы и демократии», тяжко понимаешь, как будет быстро меняться настроение этих счастливых несчастных людей, когда они вдруг осознают лишение привычного уклада, когда, однажды проснувшись, не найдут в себе «национальной идеи», лишатся работы, лишатся многих привычных ориентиров, а главное – обнаружат со страхом в себе неспособность распорядиться собой же.
Учитель Николай 10.02.2012 22:02 • Заявить о нарушении
Конечно, цифры говорили чуть ли не о процветании.
Но дай человеку достойную работу, высокую зарплату, жилье, стабильность, но лиши его свободы, и все цифири рухнут. Так будет всегда.
И я не радуюсь и не тянусь вслед за «высокими показателями». Не поддерживаю скрытого экивока стихировца. Потому как любое благополучие, лишенное свободы, обязательно взорвется.
Не радуюсь и гнусным лицам победителей Кадафи, их омерзительному поведению. Сегодня они таскают истерзанное тело своего бывшего кумира, глумятся над ним, охотно фотографируются у грязного, раздетого, окровавленного трупа, трупа обезображенного. Через несколько лет кому-то из них будет невыносимо стыдно за тупое, животное опьянение властью и свободой.
История повторяется в тысячный раз. Горький:
«На всю жизнь останутся в памяти отвратительные картины безумия, охватившего Петроград днем 4-го июля.
Вот, ощетинясь винтовками и пулеметами, мчится, точно бешеная свинья, грузовик автомобиль, тесно набитый разношерстными представителями «революционной армии», среди них стоит встрепанный юноша и орет истерически:
– Социальная революция, товарищи!
Какие-то люди, не успевшие потерять разум, безоружные, но спокойные, останавливают гремящее чудовище и разоружают его, выдергивая щетину винтовок. Обезоруженные солдаты и матросы смешиваются с толпой, исчезают в ней; нелепая телега, опустев, грузно прыгает по избитой, грязной мостовой и тоже исчезает, точно кошмар.
И ясно, что этот устрашающий выезд к «социальной революции» затеян кем-то наспех, необдуманно и что – глупость имя силы, которая вытолкнула на улицу вооруженных до зубов людей.
Вдруг где-то щелкает выстрел, и сотни людей судорожно разлетаются во все стороны, гонимые страхом, как сухие листья вихрем, валятся на землю, сбивая с ног друг друга, визжат и кричат…»…
Сразу вспоминается хаотичное, дерганное, нашпигованное одновременно дерзостью и страхом передвижение по ливийской пустыне всех этих грузовичков-броневичков, судорожное, броуновское метание сотен изломанных страхом фигур при ответном огне, бессмысленная совершенно пальба «в небо» из не дающегося рукам оружия всех мастей…
Теперь, глядя на бессмысленные, опьяненные «победой» лица ливийцев, начиненный собственным опытом «свободы и демократии», тяжко понимаешь, как будет быстро меняться настроение этих счастливых несчастных людей, когда они вдруг осознают лишение привычного уклада, когда, однажды проснувшись, не найдут в себе «национальной идеи», лишатся работы, лишатся многих привычных ориентиров, а главное – обнаружат со страхом в себе неспособность распорядиться собой же.
Учитель Николай 10.02.2012 22:02 • Заявить о нарушении
Спасибо, Николай.
Мне представляется, что и моё вчерашнее стихотворение - о том же, о чём написали здесь Вы.
Плюс меня не оставлояет предощущение полной потенциальной аналогии тамошней и здешней-нынешней, родимой, ситуаций.
С уважением, С.Ш.
И конечно, удручает извечно повторяющийся итог - "месть сладка, но нету благостыни..."
Сергей Шелковый 11.02.2012 16:37 Заявить о нарушении
Мне представляется, что и моё вчерашнее стихотворение - о том же, о чём написали здесь Вы.
Плюс меня не оставлояет предощущение полной потенциальной аналогии тамошней и здешней-нынешней, родимой, ситуаций.
С уважением, С.Ш.
И конечно, удручает извечно повторяющийся итог - "месть сладка, но нету благостыни..."
Сергей Шелковый 11.02.2012 16:37 Заявить о нарушении