Последний

Я совсем не тот снег, что скрипит у тебя под ногами.
Я тот снег, что укроет утром сожженный город:
Всех обугленных взрослых, детей, обращенных в камень.
Деревянных лошадок, пустые кирпичные горы.

Я тот снег, что услышит под вечер шаги человека,
Выжившего, пересидев бомбежку в сухом колодце.
Вот он крикнул и вслушивается в долетевшее вместо ответа эхо
И болезненно щурится, словно от очень яркого солнца.

Я тот снег, что в крови и в оплавленных каплях металла
Над разорванным чревом искалеченного взрывом дома.
Быстрой азбукой Морзе на небе звезда мерцала,
Когда люди, спасаясь, звонили своим знакомым,
Чтобы те тоже бежали по запруженным улицам мимо
Заливающихся, сиреной ревущих пожарных глоток,
Под горящее небо, под жрущие воздух мины,
Под хрустящие ребра ломающихся высоток.

Видел старый фонарь на углу, как горела аптека.
Слышал черный вокзал, как кричали, как плакали хором,
Как орали солдаты, как площадь во тьме галдела.
А потом все затихло, и мертвым стал выжженный город.

А на утро был я… Серый, смешанный с сажей и пеплом,
Незаметно холодный, как стылые угли ночлега….
Тихий утренний снег, без возврата отвергнутый небом,
С исчезающим следом последнего человека….