Уэллс во мгле

В международном вагоне едет мягкий Уэллс.
Он смотрит в окно, за окном простирается лес.
Сёла дымят кизяком, ходят посмертные люди.
Отставив свой чай, Уэллс кушает пудинг,
      а снаружи, за грязным окном расторопно
      раскручивается рулон Восточной Европы.

Восточная Европа смотрит не на людей, а вдаль.
Она курит трубы с длинной нефтью и сосёт печаль.
Запад и Восток смотрят на друг друга сквозь время.
Упирается рукой в лазурь электрический Ленин.
      После разговора с ним Уэллс едет довольный.
      Большевистский патруль надёжно обходит вагоны.

Что делать в Восточной Европе, когда ты убит?
Когда тебя тянет под землю загробный магнит?
Когда из чудес всех еврейской науке известных -
Наихудшее снова в этой стране воскреснуть.
      Уэллс кушает крепкий чай и чешет у себя за ухом:
      родится в Восточной Европе - действительно невезуха.

У неё очень короткая память - время не её конёк.
Её фетиш пространство. Она держится за прыжок
в будущее. Но падает, каждый раз, в отхожее место.
Она ищет свою нишу, но в истории ей тесно.
      Уэллс смотрит в быстрое окно - улыбается сально.
      Его мягкий вагон похож на английскую спальню.

Что делать в Восточной Европе, когда ты не пьян,
а вместо хлеба вокруг - коллективизация крестьян
и следы твоих ног, по колена, остались в сугробе,
если ты трезв, что делать тебе в Восточной Европе?
      Уэллс кашлянул, поперхнувшись хлебною крошкой -
      первая конная скачет рядом с его окошком.

Уэллс катится по рельсам среди диких картин,
запах Западной Европы густо тянется за ним.
Сзади мужики жадно нюхают ушедший поезд,
их жёны паровозный дым вдыхают толстым слоем.
      Герберт Уэллс смотрит, раскуривая сигарету,
      на Восточную Европу, словно на другую планету.

Соколиный Ленин ей размашисто указывает путь.
Маркс громко стучит себя в бородатую грудь.
Молятся крестьяне на его заросшие портреты.
На похмелье разгибают спину пухлые рассветы.
      Уэллс мчится по пространству советской жизни.
      Мужики моют ноги, бабы расчёсывают мысли.

За окном быстро мелькают проезжие огоньки.
Смерть жуёт детей вместе с глотком земли.
Люди в будёновках наводят ассирийские порядки.
Чекисты "шьют" дела и плотно складывают папки.
      Поезд упирается в амбарный замок границы.
      "Далее прогнивший Запад" - слышен голос проводницы.