Избранное. Зелёная комната

 ЗЕЛЕНАЯ КОМНАТА

 Утина охота

 Утиная тина и ряска, как сказка
 и в тюбике, кажется, кончилась краска.
 Багетовой рамою- лес завороженный,
 нехоженый, на двое в плёсе помноженный.

 Он картой небитой глядит вверхтормашечно,
 и гладью  рябит и  колышет     ромашки,
 он слышит, как дышит, и  уток двоит,
 на викингов струги похожих на вид.

 Забудьте о ружьях, патроны повыкиньте.
 Сейчас в небе тучи сойдутся, как викинги.
 Здесь Один один господин, а не мы,
 немея смотрю –на явление тьмы.

 О, как же – наших ребер шпангоуты утлы!
 Как знать, для него мы, быть может, лишь утки!
 И если молитву ему не воздашь,
 то вмиг угодишь в его страшный  ягдташ.



 ЛЕСНОЕ ОЗЕРО

 Лесного озера зеро,
 пока, как шарик ты в рулетке,
 что там –гусиное перо
 что там ракушки и креветки!

 Но если начинать с азов,
 то вместе с комариным писком-
 миниатюрное Азов-
 ское-оно, а ,может, и Каспийское.

 В разрезе если, то поди-
 то ль изумруд, то ли карбункул,
 Кто ж тех сокровищ господин?
 Ответа нет пока  как будто.

 В нем, словно в капле янтаря,
 заключены реликты рыбин,
 и надо в том поднатореть,
 чтоб их извлечь из этой глуби.

 Они застряли в тех веках,
 когда у щуки были крылья,
 карась же шлялся на ногах,
 влача по грязи жабер брыли.

 Средь ряски рыскать? В камышах
 мешать малькам на солнце греться?
 Чего-то требует душа.
 Ну а чего –не разобраться.

 Я лодку, словно дирижабль 
 на берег вытащу сушиться,
 и гладь озерная, дрожа,
 мне тихо в сердце постучится.

 Откроется- я в небесах,
 весь день парил среди летучих
 существ – бесплотно –невесом,
 и  веслами  буровил   тучи.
 11.июнь.2010 г.

 БОГ И ДАРВИН

 И всё же был бездарней Бога Дарвин,
 и потому  ни в чем не превзошел
 его разнообразнейших созданий,
 хотя чуть-чуть до сути не дошёл.

 Был путь его длиннее, чем Линнея
 опущенный в глубины тонкий лот,
 тому свидетель – Новая Гвинея,
 и риф коралловый, и кашалот-проглот.

 Но Лотта в Веймаре узнала в кашалоте, 
 пусть не себя –саму , а только Гёте,
 и разразился мировой скандал:
 на Бога покусившийся вандал!

 Бежать в моря на «Бигле» с капитаном
 от кембриджских учёных обезьян,
 к двоякожаберным? Их море пропитало,
 в них всё прекрасно. Не найти изъяна.

 Есть перепонки –у лягушек, птиц, ушей,
 есть позвонки –и  у рыбы, и у глыбы,
 есть хоботы у мамонтов и вшей,
 здесь общее и вы найти могли бы.

 Но подотряд газет беспозвоночных,
 уже карикатурами пестрит,
 Что лорда Чарльза  выводы неточны,-
 и обезьянам места нет на  стрит.

 Изъян теории его известен:
 пропажа переходного звена!
 Но  вывод жизни всё же интересен-
 изъян восполнила красавица-жена.

 Ошибся или нет – ученый Дарвин,
 Никто не скажет. Даже из внучат.
 Глубоководные  созданья,  как радары
 улавливают что-то, но молчат. 

 11.июнь.2010 г.

 ***
 
 Ленивый шмель. Растений перечни.
 События лесной поляны.
 Блестят ручьи, как будто поручни
 и перочинник у Коляна.
 И нас уносит электричка
 на дно тайги океаническое,
 тропинка вьётся, как быличка,
 жара воистину тропическая.
 О, окаянство комариное!
 О, самородная смордина!
 Все -как сказание старинное,
 всё, как моя лесная родина.




МАЧТА

 Пень возмечтал-он мачта галеона…
 Фантомной болью  отшумевшей кроны
 он  ветви реями раскинул, парусами -
 хвою свою,  чтоб плыть под небесами.

 Не муравьи, а матросня на палубе,
 волна качнула – и его не стало бы,
 когда б мечта в реальность воплотилась,
 дырявая, как старая флотилия.

 Мечта ли мачтою скрипела над волнами,
 но ей казалось-цепкими  корнями,
 она уходит, под землею вглубь,
 чтобы хватать там серебристых рыб.

 Ей ветви снились, у комля фиалки,
 ей было все ещё чего-то жалко,
 когда её  качало изумленную,
 казалось ей - она сосна зеленая.

 10, июнь, 2010 г.

 ПРОБУЖДЕНИЕ

 Побеги новые-сосновые,
 как будто свечи в канделябрах,
 березе -  бальные    обновы,
 выделывала   кренделя бы,
 пустившись лебедем в осинники,
 что по- озерному синеют.
 У елей талии осиные,
 стоят по краю - и не смеют.
 И заневестились черёмухи,
 и мхов  расстелены ковры,
 у птахи певчей в трелях новый   хит -
 какой гармонии    прорыв!
 Кора виолончельной декою
 вибрирует от первых звуков, 
 и нужно быть, конечно, докою,
 чтоб – и Чайковского, и  Глюка.
 Скворцы во фраках –денди ладные,
 у мраморных у колоннад,
 медунки, как Татьяны Ларины-
 и каждая наклонена
 в приветственном поклоне-книксене,
 и кружевом  - кружа из леса...   
 Быть может  это только снится мне,
 как ельник -  молодой повеса
 берет за талию талину
 у края водного, паркетного,
 чтоб выкружить с ней на поляну,
 для разговора для конкретного.
 Симфонией   мажорной  дня
 нагрянет вальс , воспрянет месса-
 мазурочная болтовня
 от  сна очнувшегося леса.
 10.июнь. 2010 г.

 ИВАН-ЧАЙ

 Встречай меня, приятель Иван-Чай,
 чай, стосковался, по ладошкам бледным,
 и вот горишь, как пламенем - свеча,
 в подсвечнике позеленевшем медном.

 Над лугом ты как будто каланча-
 твои пожарные –натруженные  пчёлы,
 ты словно пагода - буддийски  величав,
 все твои мантры до строки  прочёл я.

 До лепестка до каждого, пожалуй,
 до листика,- пора мой брат, пора! -
 пока пластают клевера пожаром,
 и шаром катится июльская  жара.

 Войдешь ты в храм китайского фарфора,
 чтобы  спознаться с инобытиём,
 да Иван-Чай, теперь, конечно, скоро,
 тебя мы из пиалочек  попьем.   

 И с Аллочкой - соседкой, мед блаженства
 на ложечку  на чайную мотать,
 и будто бы с наложницей чжурдженской,
 неЧАЙной  пчёлкой меж цветков витать.

 9,июнь,2010, предвосхищая

 ШЕДЕВР

 Не втуне петуньи трубят,
 как  бы на турнире  гарольды,
 и над огородом, клубясь,
 колышутся тучи дородные.

 И молнии –копья свои
 готовы  ломать на ристалище
 чтоб рыцаря наземь  свалить,
 пока он не отблистал ещё.

 Тевтонское наше ведро,
 лежит  возле бочки проржавленное -
 повержен, но ширится гром,
 урча  широко  и прожорливо.
            
 Наитие чье этот день-
 ваятеля или воителя?
 Прекрасною дамой сирень
 и шарф на копье победителя.

 Блеск  облачных этих скульптур -
 трактатом  Тейяр де Шардена,
 и сколько в саду ни халтурь,
 уже не испортить шедевра.
 
 9, июнь, 2010 г.

 ИЮНЬ

 Когда июнь  расправит кливер,
 чтоб кони -вплавь по клеверам,
 плыть до июля   -дело плевое.
 Пары, как Черные моря.

 И табунятся кучевые,
 как каравеллы  в парусах,
 как скифов орды  кочевые,
 ушедшие на небеса.    

 И вот  гривастый самый, белый,
 по ватерлинию в траве. 
 И ближний лес, как возглас: «Берег!»
 и траверс  шеи экстравертен.

 Верхом на нём –огнем закатным
 Аттилы  чёткий силуэт,
 пират степей  лавиной  катится-
 кто остановит силу эту?               

 Литовкою врезаясь косо-
 что  абордаж   лихой ораве!
 Идет  стихов второй укос
 по отрастающей отаве.

 7. июнь. 2010 г.

 МУЗЫКАЛЬНОЕ

 "Ведь в каждом дереве сидит могучий Бах..."
             "Лодейников",Николай Заболоцкий.

 В каждой малой травинке – Стравинский,
 Ференц Лист в  хлорофилле листа
 на березе.В лице - ни кровинки   
 да линованная  береста.

 То ли это посмертные маски,
 то ли  свитки былых партитур?
 В каждой ветке – Чайковского взмахи,
 повелителя  клавиатур.

 Это ново ли?- по партитуре…
 Вот когда  импровиза полет,
 вот тогда позабудь о халтуре,
 если музыка в руки идет.

 Крыша дачи, как крышка рояля
 к лесу поднята наискосок.
 И такие высоты и дали,
 на дверной напирают косяк!

 Загляну- прямо внутрь –и увижу,
 как  сонаты пульсируют  вены,
 утро иволг на  веточку нижет,
 как молитвы монах вдохновенный.

 Это Вена, наверное,  Брамса.
 что кромсает симфонией зал!
 И пока что ни пролил ни грамма    
 из того что кому-то отдал.

 Эта Вена, конечно, мгновенна,
 как  в  росе  мой предутренний сад,
 когда каплями  звуков Шопена,
 на  заборе морденты горят.   

 Доннер ветер! Какой щедрый донор -
 беладонною  нас опоить!
 У природы  норовистый гонор-
 по наитию  вены кроить. 

 И до самых до дальних провинций, 
 многоликих, как песня скворца,
 в каждой малой травинке –Стравинский,
 в каждой  птице великий  - МоцАрт.

 7.июнь.2010 г.

 ЛУНА

               

                Александру  Зенкевичу

 Луна накрылась бледным тазом
 и ну лудить прорехи туч,
 чтобы не пропустить ни разу
 ни эту  лужу и не ту.

 Тележным колесом Сансары
 по кратерам, как луноход,
 чтоб с конюхом, как  древность, старым,
 искать меж облаков проход.

 Мы с ним в скафандрах белых бродим,
 ведь до луны слетать - пустяк.                .
 И вот я  вижу –это Олдрин,
 но только двести лет спустя.

 Как в плату впаяны деревья –
 они  - один сплошной радар,
 и  вся притихшая деревня
 читает лунный календарь.

 Я твой, Селена, патриот.
 Ты вся  в светящихся   полипах.
 По огороду, как  триод
 пришелец  шастает на липах.

 Спеша  мерцающей тропой,
 как ртуть - ко рту-  сквозь таз  дырявый,
 пока не кончился припой,
 луди, Луна, экстаз дарованный. 

 7. июнь. 2010 г.


 ПИКЕТ В ЗАЩИТУ ДРЕВЬЕВ
               
 Уходить в пике пикета-
 это дело для поэта-
 дубинал, адреналин,
 носа  липкий пластилин.

 Две старушки хлипкие
 да аллея лип,
 да решенье липовое,
 как невкусный кляп.

 Дрожью в теле елей-
 супротив отелей,
 офисов автостоянок-
 супостатов окаянных.

 Ты не рыскай, мент, не рыскай,
 весь в пикете сквер Нарымский,
 каждым деревцем, травинкой
 каждым мурашом невинным.

 Кислород да озон
 против льдов асфальтовых,
 на Челюскинцев газоны
 словно песня скальдова.

 Цирк  отпрянул от собора,
 у забора –Леший,
 камнезубый   ящер - город
 поперхнулся лесом.

 5,июнь,2010 г.

 ВИШНЯ

 В самом деле- все мура,
 все, что  слышно - это лишнее,
 я сижу как самурай,
 созерцаю ветку вишни.

 Вижу только лепестки,
 только пестиков кувшины,
 ветка – это взмах руки,
 сокрушающего Шивы.

 Этот миг мне всё же дан
 онеменья  и запоя.
 Это  мой бойцовский дан  -
 вишни ствол, как чёрный пояс.

 Выну самурайский меч,
 залежавшейся лопаты,
 чтобы в форму всё облечь
 Ясунари Кавабаты.

 4. июнь. 2010 г.

 МАГИЯ ЦВЕТЕНИЯ

 Как виноградная лоза -
 подсказка ли  в азартных играх?
 так в эти пьяные  глаза
 сдаюсь, приняв монголов  иго.

 Магнолий  магию. Цветение,
 как  света с тенью вечный бой. 
 Кто мы с тобою? Лишь растения
 переплетённые судьбой.

 3.июнь.2010 г.

 БАГУЛЬНИК

 Багульник-ты не богохульник,
 души таёжной богдыхан,
 цветение весны разгульной,
 и вот –под ножик – бездыханнный.

 Среди  витринных марафетов,
 чуть  в стороне от  книжного,
 тебя возьму, как томик Фета,
 княжны ладошкой нежною.

 Ты тоже образ мироздания -
 его  основа и  обнова,
 на каждом стебельке звезда
 миниатюрною сверхновой.

 3.июнь 2010 г.

 ТАЙГА.
 1.

 Здесь пространство прогнулось с неведомых пор,
 кто в него ни входил – не оставил ни крика, ни следа,
 говорят, здесь когда-то упал метеор
 или сам Сатана. И поспутал все стороны света.

 Мы с тобою ещё не вошли в этот круг,
 встав  у самого края, меж тайгою, землею и небом,
 но согбенной от ноши спиной я почувствовал вдруг,
 как на мне, прорастая, звериная шерсть подымается дыбом.

 1990 г.

 2.

 Таёжный идол. Древо –великан.
 Когда, какой народ тебе молился?
 В чьей он крови, исчезнув, растворился,
 оставив тайну будущим векам?

 Прислушайся к скрипению ствола,
 вглядись в иссохшей кроны очертания,
 и ты услышишь пение шамана,
 кому поляна эта – капищем была.

 И шевельнется вдруг когтистый сук.
 И ветка обернется хищной птицей,
 И будет над поляною кружиться,
 и слушать бубуна равномерный стук.

 То кровь твоя стучится в тишине,
 то время сквозь тебя свистит как ветер,
 не руки ли твои –вот эти ветви,
 что словно к бубну,  тянутся к луне?

 1990 г.

 3.

 Чиркнул спичкой и поднес её
 к частой сетке высохших валежин,
 и огня литое острие
 распороло  хрупкие мережи.

 Вырвался из клетки едкий дух,
 взвившись облаком давно прошедших ливней,
 вслед за ним-токующий птух
 заискрился опереньем дивным.

 Алыми бровями глухаря
 вспыхнула кора ему в подмогу,
 засверкало пламя алтаря
 древнего  языческого бога.

 Зацвели саранки и жарки
 на ветвях и скорченных кореньях.
 Заблестели жёлтые клыки
 И зрачков редчайшие каменья.

 Пламя трав и позабытых вер,
 закипало на алтарной чаше.
 Это , истекая кровью, зверь
 с треском продирался в темной чаще.

 И , стремясь замедлить этот бег,
 следом ветки кровью истекали,
 и смотрел на пламя человек
 каменным застывшим истуканом.

 Он какой-то древний стих слагал,
 он молил повременить хоть малость,
 и , дымясь, лосиные рога
 языками к небесам вздымались.

 И слова, обросшие листвой,
 к небесам тянулись вместе с ними,
 там , где вперемешку с мошкарой
 звездный рой толокся в клУбах дыма.

 1990 г., из книги  «Средокрестье»

 ЭТЮД

 Июля дивные  холсты, как будто мада ин оттуда.
 Мане с Дега  хотела ты? Вот красок масляных полпуда.
 Как бы по торту жирный крем лоснятся под сосной  маслята..
 И даже промолчу о том, о чем теперь моя мысля -то.

 Натурщицей средь образин -  расцветшая   настурция.
 Купить ли плавики в магазине? Настроиться на Турцию?
 Или уйти в леса, в лога, набрать корзину белых,
 где "балеринами Дега" – бока   стогов дебелых.
    
 Не худосочие ланит, во всём дородность пышет.
 Природа, как магнит,  манИт. И ничего не слышит,
 в самозабвении творя избыточную массу,
 вот где история твоя, написанная маслом! 

 Пастух, приписанный к холсту, верхом на Холстомере,
 стада коровушек –толстух, гуляют на пленере.
 Обманы жанра всё  пейзажного. И ты среди туристов
 бегом по Лувру мумий - заживо, за залом зал пролистывая.

 13. июнь. 2010 г.


 РОБИНЗОНАДА

 Приникнув к  парнику с рассадой помидорной,
 уже не паникуй…В системе коридорной
 из грядок  огуречных, спасение народа,
 а искупнувшись в речке, вполне вкусишь свободу.

 И снова за колючки, заборы вертухайские,
 где  жёны наши- злючки, не рады отдыхать.
 О, грозная плантаторша! Пока что не до игр.
 От гнева прячусь в шалаше, твой преданнейший негр.

 Я Робинзон твой, Пятница. Мы здесь ради озона,               
 на нас природа катится свирепее бизона.
 И, как во время оно, что б протянуть хоть день,
 в молитвах бью поклоны, опершись на кетмень.

 А идол смотрит грозно глазами налитыми,
 и дума-всяко-разно: умаслила не ты ли,
 его навозной жертвою, чтоб все ж не свирепел.
 Свирель в ладошке сжата. И трепещу как перепел. 

 Я дуну в мою дудочку. Я  шлангом обовьюсь.
 На луковую грядочку я дождичком прольюсь.
 Моё ты горе луковое, религия  моя.
 Здесь на подобье Кука,  я прочно стал на якорь.

 А комары да мошки, как племя людоедово,
 уже мелькают масками. Какого всё же ляда!
 Я не такой уж вкусный, чтоб заживо , без соли.
 Но как же ты искусно – на них - аэрозолью!

 Теплицы паруса. Ботвы густые сети-
 я в бездну вас бросал, наверное, раз в сотый,
 чтоб огурцы пупырчатые – попались в ячеи,
 чтоб баклажаны, перчики, а так же прочие,

 что лезли под корабль, по дну залива днями...
 Вот патиссона - краб, фасолины - клешнями,
 стручки гороха стайкой  зеленобоких мойв,
 во- наловили сколько. Не увезти домой!

 16. июнь. 2010 г

 РЕНУАРОВЫ ПЛЕНЭРЫ

 Смотрите, Ренуар, какие здесь пленэры!
 Как воздух свеж и чист! Как взгляд пастушек прост!
 У дам на пикнике прекрасные манеры.
 Их зонтики и шляпки желают лечь на холст.

 Прилечь на этот луг. Вот с этой слиться лодкой,
 чтоб веслами дробить гладь водную в пруду.
 Вам тоже покататься бы с прелестною молодкой.
 Но вы  вот здесь с этюдником как будто на беду.

 Пейзаж этот прекрасен. И не опошлен пашней.
 И в пятнах разноцветных блуждая, вязнет кисть.
 Пока два mone ami, дыша, заводят шашни,
 и под штаниной что-то твердеет, словно кость.

 Все выпито и съедено – пора и за шансоны
 да разбрестись по парам, уйдя на выпаса.
 И небеса синее, чем снятые   кальсоны.
 И клонит в сон. И похоть сильна, как Мопассан.   

 Цветы или цвета? Текут мазки, как струпья,
 вращаются, мерцают, как под рукой крупье,
 пока  ладонь застыла на шелковистом крупе,
 как мотылек в бутоне и как блоха в тряпье.

 Ловите, Ренуар, мгновенья сублимаций!
 Блик солнца на щеке, как бы десерт в меню.
 Пока нахал девицу рукою наглой мацает,
 скорей запечатлейте божественное ню!

 Ars longa. Vita brevis. Пикник недолговечен.
 А вы увековечили себя , mone chere  Огюст.
 Вы - нечто. Мы – ничто. И крыть, конечно, нечем.
 Застегнуты ширинки. В бюстгальтер спрятан бюст.

 Утро .28.07.2002. Речной вокзал-Издревая


Баллада о полёте

 Пленера плАнер – фюзеляж
 дороги – крылья луговины.
 Еще мазок – и вот пейзаж,-
 соединились половины,
 и с высотою красота
 уравновесились  - и леер
 отброшен. Что же - ввысь смелее,
 подъема формула проста!

 Из терний тяготенья – в небо.
 И если попадаешь в термик,
 и тянет в крен и валит на бок-
 есть элероны…Скажем - томик
 Набокова. Чем не закрылок
 для торможения полета?-
 и ты глаза чуть-чуть прикрыла,
 чтобы вообразить пилота.

 Да –мы летим. Да - мы парим.
 В том ангельская суть полёта,
 всё это ведь не для пари,
 а для того, чтоб длилось лето,
 чтоб на лице твоём улыбка
 или тень облака? Не знаю.
 И для кого же дознанья
 вот  это явная улика?

 Не для того ли, что от мужа,
 сбежав, ты проявила прыть,
 такую, что – не будет хуже,
 коль дело, не начав, прикрыть.
 Он спросит, хмуро, взяв за талию:
 -Ты где была? Я обзвонил
 все морги…Скажешь: - Заешь, милый,-
 мне кажется, что  я -летала!


© Copyright: Вродекак Он, 2011

По грибы

 Скатать в Таиланд? Уехать в Ниццу?
 В Египте посетить гробницу,
 чтобы о тленном позабыть?
 Нет лучше сходим по грибы.

 То древних царств и битв постскриптум,
 в них нож врезается со скрипом,
 белее мякоть, чем поп-корн,
 тут вам и Жля, тут вам и Карна.

 До грибоварни б дотащить
 вот этот Ахиллесов щит-
 и снова в лес, и снова в бор,
 чтоб волноваться, словно вор,

 когда он взламывал гробницу,
 как потаённую грибницу,
 чтоб с мумий золото срывать
 опавших листьев. Вот ведь тать!

 Когда то было? -не пойму,
 но в лес, как будто в усыпальницу,
 вхожу -и у него возьму
 всё, что монетой лезет в пальцы.

 Что письменами на стенах
 или картушем фараона
 передаёт времен стенанья-
 ветвей прогиб, шатанье трона.

 Полки берёзовых околков
 обступят. Как в стогу иголка,
 я затерялся меж колонн
 берез, захваченный в полон

 природы мощными войсками.
 Какими крупными мазками
 прописан тишины пейзаж
 после беспечных наших краж.

 С времён как будто самых оно,
 как внутренности фараонов
 в стеклянны банках ждут грибы,
 закуской к водке стать дабЫ.


© Copyright: Вродекак Он, 2011

1. Левитация. 2. Венерин башмачок. 3. О полёте
Несомненно Он
 1.
 Левитация по Левитану,
 куст акации, как у Кустодиева,
 это тихой природы «осанна»,
 голоса её и мелодия.

 И оса, прозвенев, - по  фарфору,
 вторит  этому стройному хору,
 молоточками клавесинными,
 ну зачем это всё? – спроси меня.

 Для чего у купчихи ямочки
 на щеках, а сама -то в рамочке?
 Это яблочки в крону затырены,-
 ветка пальчиком оттопыренным.
 
 Так  вот с блюдечком , медитируя,
 ты держи её крепче за выточки,
 когда вдруг воспаришь, левитируя
 над пейзажем шагаловской выточки.

 С самоваром летя над Витебском,
 над Обскою губой, над Воронежем,
 из глубин  голубей повытаскав,
 ты держи её крепче, уронишь же!


 2.


 Венерин башмачок-
 цветок на полигоне,
 нет, то не Башлачёв
 на струны налегает.

 Такая тишина!
 Но в арфе паутины
 тончайшая струна
 мгновенно коротит,

 лишь только возле губ - слова,
 произведут движение,
 вмиг купидона тетива-
 стрелой -на поражение.

 И крылья солнце золотит
 через узоры листьев,
 куда стрела не залетит,
 а всё равно так близко!

 Пока держу чеку я,
 пока ещё не бой,
 и от войны сачкуя,
 любуются тобой

 бойцы мотопехоты,
 как ты по полю минному
 идешь с большим букетом
 не замечая, мимо,

 оставив  меж растяжек
 свой легкий башмачок,
 чтобы ,курсант, бедняжка,
 в казарме спать не мог.


 3.Баллада о полёте

 Пленера плАнер – фюзеляж
 дороги – крылья луговины.
 Еще мазок – и вот пейзаж,-
 соединились половины,
 и с высотою красота
 уравновесились  - и леер
 отброшен. Что же - ввысь смелее,
 подъема формула проста!

 Из терний тяготенья – в небо.
 И если попадаешь в термик,
 и тянет в крен и валит на бок-
 есть элероны…Скажем - томик
 Набокова. Чем не закрылок
 для торможения полета?-
 и ты глаза чуть-чуть прикрыла,
 чтобы вообразить пилота.

 Да –мы летим. Да - мы парим.
 В том ангельская суть полёта,
 всё это ведь не для пари,
 а для того, чтоб длилось лето,
 чтоб на лице твоём улыбка
 или тень облака? Не знаю.
 И для кого же дознанья
 вот  это явная улика?

 Не для того ли, что от мужа,
 сбежав, ты проявила прыть,
 такую, что – не будет хуже,
 коль дело, не начав, прикрыть.
 Он спросит, хмуро, взяв за талию:
 -Ты где была? Я обзвонил
 все морги…Скажешь: - Знаешь, милый,-
 мне кажется, что  я -летала!


© Copyright: Несомненно Он, 2011