Великий перелом. Глава 14. Директор

                «Сейчас  умрёт  человек,  –  подумал  Перец. Но До-
                марощинер не умер.
                – Необычайно  срочно… –  просипел он, задыхаясь.
                – Без   визы   Директора   невозможно…   Личной…
                никогда бы не осмелился…
                – Какого Директора? – прошептал Перец. Страшная
                догадка  начала  смутно  формироваться в его мозгу.
                – Вас…  – простонал Домарощинер, – без вашей ви-
                зы… отнюдь…»
                А.и.Б.Стругацкие. «УНС»

Ники Андрюхин весьма испугался.
От безотчётного страха бежать
Он изо лживого ада собрался:
Чтобы не ждать и чтоб не отвечать.
И роковой это было ошибкой:
Бог милосерд, может он и простить,
Тихо светя своей Божьей улыбкой,
Но до прощенья он будет судить.
Суд же всё тайное сделает явным,
Скрытый порок у души обнажит.
Чтоб избежать обнажения в главном,
Каждый дзюист от ответа бежит.
Эти желанья души Генеральный
Вычислил все и учёл наперёд.
Это решенье задачи центральной
Взял он – и сделал на это расчёт.
Хочет остаться – пускай остаётся,
Нету охраны у этих палат.
Ну а сбежит – значит, сам признаётся
Что он был в этих делах виноват.
Помощь в побеге оказывал Гагин,
Он ведь нарочно оставлен был с ним.
Люк и окно одолел наш бедняга –
Этим путём добирались они.
Транспорт пограблен был: как оказалось,
Напрочь исчезла с машины нуль-связь
Вместе с оружием. Дверца болталась
Там у багажника, слабо светясь.
И на трансгрессию с базы решился
Ваня: «забор» был у базы высок.
Чрез проходную бы он не прибился:
Тихим быть должен последний бросок.
Сам перелёт их был без приключений.
И вот уже в месте старта они.
Но «жаббервог» наподобие тени
Близко мелькнул у каверны в тени.
Только с полсотни шагов по дороге
Ваня проехал – и встал драндулет:
С этой трансгрессией Гагин в тревоге
Был не спроста: ведь энергии нет,
Счётчик в нуле. Тут Иван чертыхнулся,
Вышел с машины багажник открыть,
Взять элемент. Но назад не вернулся:
Ваню успел «жаббервог» укусить.
Сделал зверюга жестокости эти
Вовсе не сам, а как шеф приказал:
Он был единственный в деле свидетель,
Что с этой базы бежать помогал.

И.О. же Малый Совет, что остался
С этим Кронидом здесь «крепость держать»,
На поиск И.О. с Наиной собрался:
Ники искать, нападать, отбивать.
И добрались так почти что до порта.
Вдруг тут навстречу кидается им
Странный старик, лишь в кальсонах, в опорках,
Волосом-паклею крытый седым.
«Псих ненормальный», – заметил ворчливо
Ихний водитель, вильнув по шоссе.
И не узнали искомого И.О.
Братцы во всей его новой красе.
Дальше промчалась шальная дружина –
Прямо до порта осталось чуть-чуть, –
Видят: раскрытая настежь машина,
Сзади ж машины – кровавая жуть.
И уж другою дорогой вернулись:
«Может быть, там повстречаем его?»
Так те помощники с ним разминулись,
Шефа-кумира ища своего.

Ники, когда из машины, с кряхтеньем,
За правый бок всё держась, вылезал,
То драгоценность свою, под сиденьем
Спрятанную ото всех, отыскал.
Были то всё «рыболовные снасти» –
На своих членов Совета «крючки»,
Где зафиксированы ихни страсти,
Да эти диски его, «пауки».
Он – без лица, без своих документов
И без одежды нормальной почти.
И вот дороги унылая лента
К порту звала неизбежно прийти.
Он и пришёл. И вот первый охранник,
Тот, что у входа увидел его,
Про документы спросил, так как странник,
Судя по внешности, был «чуть того».
«Нет у меня никаких документов!
– Ну а откуда ж вы взялись у нас,
Да без машины? Подобных «клиентов»
Не было раньше и присно до вас.
– Я расскажу. Но поверите ль в сказку?
Лучше сведите к начальству меня,
Пусть попытаются снять эту маску,
Что жить мешает мне больше полдня. –
«Паклю» срывать с головы тут начали –
Бедный Андрюхин ударился в крик.
Старший с охранником сразу отстали:
«Ну его! Странный какой-то старик!»
Старшему та канитель надоела –
Вызвал по связи КОМКОНа наряд:
Пусть завершают они своё дело,
Он им «объект» передать очень рад.

Вот наконец, возвратилась бригада,
Ная «на белом коне», как всегда
И во главе у мужского отряда,
Как на Земле было в прошлы года.
«Регбус» с «кроксвордами» их ожидали:
Ники Андрюхин бесследно исчез
Вместе с Ураном. В Совете гадали,
Где это носится старший их бес?
Ная ему и на базу звонила,
И в штаб-квартиру на Материке –
Без толку всё. Будто тайная сила
Нити держала в могучей руке.
Черти их, что ли, забрали? Не ясно.
И так же странно: куда-то исчез
Гений Юркольцин. А это опасно:
Очень коварен пронырливый бес.
Эти ж приставки его оставались –
Значит, осталась и тайная власть.
В штабе И.О. этой власти боялись,
Очень страшила их эта напасть.

Но вот Андрюхин дождался КОМКОНа.
Неразговорчивый, саженный страж
Всё обыскал и, согласно закона,
Ники доставил на третий этаж.
И «заккурапию» принял Быкоцкий-
Младший и начал её изучать.
Действовал быстро, умело, по флотски –
И он взломал колдовскую печать.
А в «сундуке с пауками» был вирус,
Это компьютер его показал.
И как программа с дисками ни билась,
Бросил он их и возиться не стал.
Чтенье закончив же почты сакральной,
Ники Андрюхина манит рукой,
Чтобы вопрос задать сакраментальный
Старцу седому: «Так кто ж вы такой?
– И.О. Директора, – молвил изгнанник
Тихо.
– Допустим. А кто подтвердит?
…В зеркало смотрит расхлюстанный странник,
На замечательный нынешний вид:
Не удалось эту «паклю» отклеить.
И так же тихо он молвил: «Никто».
– Как же словам вашим должен я верить?
– Но эта «папочка» в дисках зато!
– Да, «запккурапия» та интересна, –
Ники ответил сей бывший «Дантес», –
И галерея героев известна,
Так же понятен и к ним интерес.
И я поэтому принял решенье:
До выяснения личности, вас
Надо на Землю спустить, «в заточенье»,
То есть, под строгим надзором как раз.
И старика загрузили в Машину
Судеб и быстро отправили в «Лес».
Андерсена Христиана стал сыном
Тихий и скромный посланник небес.

Год восемьсот восемнадцатый время
Тихо, неспешно на двор привело.
И Новиковское новое семя,
Хоть было трудно, но всё же взошло.
И он оставил пределы России,
Руди Быкоцкий, масон Новиков.
И мимо Наиной злобной стихии
На Материк прямо ехать готов.
Ждали его Председатель Совета,
Так же М.Горбиков и генерал
Гений Юркольцин: узнавши об этом,
Он с своей базы в Кольце прискакал.
И Председатель поведал решенье
Это, которое принял Совет
В деле очистки Земли с Управленьем,
Раз уж препятствий здесь к этому нет.
Новый Инспектор главой назначался,
В этот Спецрейс, экспедиции всей.
Руди в Спецрейс в «капитаны» сажался,
Каждый начальник с задачей своей.
Ведь за весь рейс «капитан» отвечает,
Список его полномочий велик.
«Штурманом» Горбикова к ним  сажают,
Он досконально в «маршрут» этот вник.
И был дотошно «маршрут» разработан
Этим «красой навигацких наук»,
В важных делах не забыл ничего там,
Не упустил никаких тайных штук.
«Что ж, генерал, – им сказал Председатель, –
Этот портфель получите вы свой.
И обозначено, кто обладатель
Этой пластинкою здесь золотой.
С богом в полёт. Наведите порядок.
Жёсткое право снимать и вязать
Вам я даю без особых оглядок,
Раз уж сумели вы прежнего снять.
В этом портфеле есть все документы,
Так же все бланки, печать, ноутбук,
Все по Спецрейсу важнейши моменты,
Все полномочия ваши на круг».
И пересел наш Рудольф с «Альтаира»
Старенького на большой звездолёт –
Хватит энергии им на полмира, –
И он в КОМКОН всю команду везёт.

Первым объектом его «нападенья»
В рейсе, какой предписал им «маршрут»,
Был отдалённый отдел Управленья,
Что в небесах все «Российским» зовут.
Эта Россия была Полигоном,
Что на Земле Гений сам основал.
По Полигонским жила лишь законам:
Каждый, кто хочет, лепил иль взрывал.
Не отвечал там экспериментатор
За результат, что получит в ответ:
Он ведь ИСПЫТЫВАЛ новый транслятор,
Ну а теории в этом и нет.
И значит, много ЕГО «жаббервогов»
В наших, Российских шныряли «садах» –
Было «пиявок летучих» так много
В этих «кавернах» своих на местах.
А раз нужна ему ВИДИМОСТЬ рвенья
С теми «пиявками» в шустрой борьбе,
Значит, он средство для уничтоженья,
Вроде, привёз, но держал при себе.
«Ружья ракетные» те представляли
Некий «оптический» телеприцел,
Коим во тьме подпространства искали
Эту «пиявку» его на «отстрел».
И «отстрелив» на Земле ту «пиявку»,
Этот владелец «ружья» представлял
Вместе с «пиявкой» в Чистилище справку,
Что он в неё по закону «стрелял».
В ней ставил номер удостоверенья
Этот «охотник», что вместе с «ружьём»
Гений вручал с правом «уничтоженья»
Этих «пиявок» на свете на сём.
Но этих «ружей» с подобным прицелом
Роздал Юркольцин всего двадцать пять:
Видно, боялся, что в общем и целом,
Могут их всех у него «пострелять».
«…Трупы» ж психологи пусть изучают,
Если они интересны слегка…».
– Зевс! – усмехнувшись, Роман замечает,
Был Чаадаевым здесь он пока.
Юра ж в восторге заходится даже,
Когда они в двадцать пятом году
Всех декабристов убрали под стражу,
Их в подземелья загнав на руду. 

Дальше – в «Бамбергу» нагрянуть был должен,
Этот отдел, что звался «Новый Свет».
Там личный труд им однажды был вложен,
Эта «Спейс Пёрл» где оставила след.
Эта контора его процветала.
Гений Юркольцин, освоивший роль,
Молвил, что эта контора «достала»
И что теперь разбираться изволь.
Руди в ответ: «Что ж ты хочешь, Геннадий?
Сами же вы постарались о том,
Чтобы «Спейс Пёрл», «жемчугов» этих ради,
С бранью лупила всех грязным хвостом.
Вы ж разрешили под сенью закона
Этим жульём заселить «Новый Свет».
Эти ж твои «дурачки с Альбиона»
Выполнили лишь ваш штатный совет.
Если ж не знают теперь, что же делать,
Ну так для этого ты и пришёл.
В руки возьми свои карты ты смело
И сделай так, было чтоб хорошо».
Гений тут скорчил серьёзную мину
И «капитану» он молвил в ответ:
«Что ж, из мер-рзавцев всю душу я выну!
Этим пощады отступникам нет!»
Так убедился в реакции «друга»:
Нет, тут Быкоцкий не станет встревать.
И с облегченьем по кнопочкам бука,
Глядя в экран, Гений начал стучать.
И собеседники все понимали,
Что этот тамошний «Фунт-Ричардсон» –
Марионетка. И дел не меняли
Снятие первых тех лиц и имён.
И континент тот назад не закроешь,
И его «копи» ничем не сожжёшь.
Знали начальники эти все трое:
К лучшему так ни когда не придёшь.
И хоть скрывалось всё в тьме кабинета,
Но Генинспектор всё ж должен пресечь,
Хоть на чуть-чуть своеволие это,
Всё же поднять свой «карающий меч».
«Гангстер» один даже «выстрел» устроил:
Вмиг он донос на него накатал,
Что он же сам ту «Бамбергу» и строил,
Этот Юркольцин, гроза-генерал.
Сделать он вынужден был «рокировку» –
И сразу «Фунта» его «замели».
Ну а на смену и быстро и ловко
Здесь «из своих» кандидата нашли.
Так появился у них в президентах
Местной вербовки Линкольн Авраам,
Чтобы на убыль пошли инциденты
И навели чтоб порядочек там.
«Жемчуга» ж этот поток генералу
Из-за реформы такой не иссяк
И не испортил картину ни мало
Этих гражданских сражений пустяк.

После «Бамбергской его опупеи»
Сразу устроил «полётов разбор»
Сам «капитан корабля» всей затеи,
Руди. И важный ведёт разговор:
«Что ж, фанфаронский, не скажешь иначе,
Этот налёт на «Бамбергу», в отдел,
Где собрались «джентльмены удачи»,
Что и тебе могут сделать расстрел…
– Но это долг мой! –
Но Руди спектаклем
Этим дешёвым уже не проймёшь:
– Долг твой – начальника вызвать, – не так ли? –
Прямо в КОМКОН, к нам, едрит твою вошь!
И сообща «приласкали» бы гниду
Эту и ей пригрозили бы сжечь
Весь их отдел, как тогда «Атлантиду».
А на Земле – наводненье навлечь.
И попросили «рабочих» бы выдать
Этих преступников в руки тебе.
Право, добился  бы лучшего вида
Сам же КОМКОН, чем в дурацкой стрельбе…»
…Строит Рудольф простачка, что как будто
Не понимает он вовсе, что там,
Где ведёт СТРАННО дела почему-то –
Значит, СКРЫВАЕТ причину он сам:
«…Что у тебя за характер ужасный:
Часто из всех вариантов в делах
Ты выбираешь так самый опасный,
Будто кому нагоняешь ты страх?
– Знаешь, как хочется вдруг разрядиться!
Вечно безумству шальных храбрецов
Песню поём мы!
– Нашёл, чем гордиться!
Только куда потом деть мертвецов?
Спели – и хватит. Разумная храбрость –
Это единственный храбрости вид,
Что нам позволит взять дело «за жабры» –
Долг твой вот это, Геннадий, велит.
Что суетишься, как троечник-школьник?
И зачем треплешь ты нервы друзьям?
Нужен кому здесь Юркольцин-покойник?
Так же – каким он поможет делам?
Рано тебе, мой любезный, в могилу.
Разве для этого все мы тебе
Дали такую огромную силу,
Чтоб победил с этой мразью в борьбе?
Не торопись стать посмертно героем:
Видишь, начались ведь только бои.
А невтерпёж – так «мы сами закроем,
Гена, орлиные очи твои».
Так-то, Геннадий. Давай-ка работать.
Знаю, сегодня тебе тяжело.
Ты же привык делать, что лишь «охота»,
А то что «надо» – чтоб мимо прошло.
Но так не будет. Пришли перемены.
Сделал их Гений своею рукой.
Новые силы пусть выйдёт на сцену,
Ну а уж мы, старики, на покой…»

Дальше конечным моментом маршрута
Наша «краса навигацких наук»
Сделал друзьям посещенье редута
Виссариона, что третий был «друг».
Именно чтобы своими руками
Гений Юркольцин очистил Отдел
От тех, кто правил давно дураками
И где в начальстве раб верный сидел.
Оздоровление всей атмосферы,
Что в «Арканаре» Европы была,
Было главнейшей в Спецрейсе том мерой,
Что от него эта двойка ждала.
Лермочкин Миша ушёл из науки,
Которой эту Европу вели.
Сделали это Гозанова руки
И дело тайное скрылось вдали.
Знал превосходно об этом Геннадий:
Лермочкин Миша служил у него.
Он завербован был «добреньким дядей»
Виктором в сети, помимо всего.
Так же была у него установка
Мира Совета на Материке.
Руди хотел повернуть её ловко
С Саввой, имея все карты в руке,
Чтоб заменён был Вязанский на Мишу.
Это дилемма была из дилемм:
Сделать, чтоб сам поломал свою крышу
Гений рабам своим преданным всем.
Главное ж – был этот Лермочкин давний
Руди Быкоцкому преданный друг.
Значит, Европу Инспектор наш славный
Здесь навсегда выпускает из рук.
Ясно, что Гению делать ХОТЕЛОСЬ.
И что был ДОЛЖЕН он сам сотворить.
И чтобы «песня», как надо бы «спелась»,
Должен вовсю тетрархат этот бдить.

Только и Гений, готовясь к «маршруту»,
Помнил, что опытный он интриган
И не терял в подготовке минуты,
В тайне готовя СВОЙ тщательно план.
И он к начальнику Евроотдела
Прибыл и весело так говорит:
«Виссарион, ты начальник умелый,
Факел науки твой ярко горит.
Неудовольствие ж это делами
В вашей Европе, скажу напрямик,
Раз отмечаете это вы сами,
Так пусть узнает и сам Материк.
И вообще, наш «Портос» незабвенный,
Жалуются хоть они на тебя,
Но мы ж прошли половину Вселенной,
Эту старинную дружбу любя.
И значит, ты подготовь предложенья,
Эти контржалобы с сотней причин,
Что привели, мол, к таким упущеньям –
Мало, мол, было людей и машин.
Пользуйся случаем ты непременно,
Друг твой поскольку теперь облечён
Высшею властью, скажу откровенно:
Ныне Инспектор я, Виссарион».
И растерялся гигант, удивился:
«…Вот как…» Но ясно весь тон говорил,
Чтоб понапрасну он не суетился,
Что Генинспектор к ним милостив был.
Сразу Максимыч наш заулыбался:
«Надо ж! А я-то ломаю мозги:
Кто ж, интересно, у нас постарался?
Что вас сюда привели за враги?
– Да не волнуйтесь,  не переживайте.
Я о тебе и о вас ничего
Плохо не думаю. Лучше давайте
Вместе подумаем в теме того,
Как нам ответить на все заявленья,
Дружно взаимный блюдя интерес,
И ОБЪЕКТИВНЫЕ дать объясненья,
Всё разобрав без коварных чудес…»
И тут Инспектор ему раскрывает
Эти претензии, что ноутбук
В чреве своём электронном скрывает –
Вот так работает старый их «друг».
В паразитизме его обвиняют:
Вечный в работах соавтор у всех,
Медленно дело он всё продвигает,
Мизерный в деле имея успех.
Гений же тезис в ответ предлагает:
Эта его молодёжь не растёт,
Так как он «слишком её опекает,
Как бы на помочах долго ведёт».
Сразу Максимыч наш соображает:
Дело Инспектор тут ладит всерьёз –
И «озабоченность» изображает:
«Что же, Инспектор, законный вопрос…»

Гений сказал: «Вы сейчас расскажите
Мне о сотрудниках близких своих.
Их с перспективою вы оцените,
А то забыл я маленечко их».
И «Геркулес» выдал «эфемериду»:
Этот хорош, но задира слегка,
Этот сотрудник – «хвилософ» по виду,
Будет болтать, не одёрнешь пока.
«…Думова Майя… Ну что ты тут скажешь?
Женщина! В руководителях ей
Явно не место. Но ей не прикажешь…
К тому же, ссоры вокруг всё сильней…
Или Гозанов… – и смолк в затрудненье.
– Что же Гозанов? – Юркольцин спросил.
Но поборол Геркулес наш сомненье
И он Гозанова определил:
– Коля Гозанов – отличный работник.
Правда, в работе немного строптив,
Он по натуре совсем не угодник,
Но по идеям он входит в актив.
– Чем занимается?
– Он атмосферник,
Но щепетильность заела его:
С Лермочкиным начинали, всё верно,
И нет претензий здесь ни у кого,
Надо бы публиковать, всё готово,
Но недоволен он чем-то всегда,
Кажется, вывод всё не обоснован…
Самокритичен он – просто беда.
Самокритичный такой и упрямый…
Мы результатами пользуемся,
Ну а ссылаться не можем мы прямо:
Тема не опубликована вся.
Ниже достоинства он почитает
Эти коэффициенты считать.
Терроризирует всех и считает,
Что кто-то должен ему помогать.
– Да, он был самостоятельным очень, –
Вспомнил Гозанова, каким он был.
– Может, устал? Иль работать не хочет?
– Хватит о нём, я и так уяснил.

Поговорив с «королём Арканара»,
Гений поспешно вернулся в КОМКОН.
Он поработал на славу, не даром
И посещеньем удовлетворён.
И всё скользит по Геннадия маслу.
Горбиков, «штурман», свой «импульс даёт»
И на «козла отпущения» ясно
Линию и направленье ведёт:
«…Вообрази же, Геннадий… Ты знаешь,
Гена, кого он считает во всём
Здесь виноватым? Ты не угадаешь,
Я этим сам, Гена, был потрясён…»
Паузу «штурман» эффектную сделал.
Ну а Юркольцин, с обрюзгшим лицом
Всё желваками на скулах на белых
Двигал и думал над дела концом:
«Что ж, вот прекрасный «козёл отпущенья»!
И в этом деле свидетель какой!
Все на него я спишу прегрешенья
Этой своей справедливой рукой!»
«Штурман» концовкою тут разразился:
«Гена, тебя! – он с надрывом сказал. –
Я не поверил ушам! Иль взбесился?
Это же просто огромный скандал!
Он говорил: «Генеральный Инспектор
Всюду любимцев своих насадил.
Просто ж учёных закона протектор
Попросту на Материк спровадил.
Эти Вязанские да Ленуаллы –
Просто Инспектора это «рабы».
Лермочкин был – так и вовсе не стало,
«Пал» под ударом жестокой судьбы…»
(Сей разговор, что Геннадий услышал,
Очень давно между ними прошёл.
Коля Гозанов уж воздухом дышит
И на Земле ему так хорошо!)
Ну а Инспектор наш был на стороже:
«Так. Ну а чем же беседа у вас
Кончилась?
– Был диалог невозможен.
Я и прервал излиянья тотчас.
Слушать не мог больше, как поливают
Грязью тебя, Гена, и весь Отдел,
Что неспроста лучшим-то называют.
Как же он так изгаляться посмел?
Встал – и язвительно этак задире
Я поклонился. Не стыдно ль ему,
Что он так думает о нашем мире?
Лучше скромней ему быть самому».
Гений при этом, вздохнув с облегченьем,
Молча сидел, опустивши глаза,
«Плановое» принимая решенье,
Тяжко вздохнул генерал – и сказал:
«Видно, Гозанова всё же придётся
Выдворить нынче мне на Материк!
(И всё, как прежде, пускай остаётся,
Будет спасён мой Вязанский-старик!)».
Быстро Инспектор свой бланк вынимает,
Чтобы Гозанова Колю вписать,
Подпись на бланке свою учиняет,
Правда, пока что не ставя печать.
Так этот «штурман»-хитрец и добился,
Чтобы их Лермочкин, друг-чародей,
Враз от Гозанова освободился –
Вора в работе и вора идей.
Но раз Гозанов был вне Управленья,
Бланк попросил к исполненью Рудольф,
Не допускать чтоб и доли сомненья,
Что здесь закончилася его роль.
И хоть не так решены были цели,
Договорились друзья меж собой,
Что рейс закончен их в общем и целом
И по Спецрейсу сыграли отбой.
Горбиков сразу же заторопился,
Так как вопрос его был не простым.
В двадцать восьмом же году он родился
Львом Николаичем, графом Толстым.

Гений, закрыв Европейскую тему
Снятьем Гозанова, был упоён
И благодушествовал. В его схему
Радужный план по Системе включён.
И вот однажды в КОМКОНе заходит
Прямо к Рудольфу в его кабинет
И речи странные, вроде, заводит:
«Я помешаю тебе, или нет?
– Ты Генеральный. Коме же ты можешь
Здесь помешать?
– Я связаться хочу
Прямо с Управой. Ты мне не поможешь?
Я к ним не скоро теперь полечу.
И вообще, я послушать желаю
Вашу нуль-связь.
– Если хочешь – валяй.
Здесь вот садись у стола, с того краю.
– Благодарю. Ну, начальник, включай».
Руди включает нуль-связь. И динамик
Заулюлюкал и заверещал.
– Музыка сфер, говоря между нами, –
Руди Быкоцкий меж тем проворчал.
Он подключил дешифратор. И сразу
«Музыка сфер» эта оборвалась
И вдруг динамик случайную фразу
Им доложил, что, мол, сплетня сплелась,
Что прилетел Генеральный Инспектор,
Чуть ли не сам бывший их Сатана…
– Хватит, – Юркольцин сказал. – Этот некто
Знает, паршивец. Но сплетня верна.
Ладно, бог с ними. Ищи Управленье. –
Руди настроил Управы канал,
Вызов послал. И вот через мгновенье
– Слушаю вас, – им динамик сказал.
Руди в ответ: – Генинспектор Юркольцин
С замом желает сейчас говорить
И.О. Директора. – И ярко Солнце
На аппарате нуль-связи горит.
Стал голосок чуть заметно взволнован:
«Алло! Алло! Подождите, КОМКОН!
Соединю с заместителем новым,
Быть в этот час у себя должен он. –
Гений откашлялся.
– Лиза, канальство,
Дай-ка Кронида! – тут кто-то вскричал.
– Освободить частоту для начальства! –
Строго Юркольцин по связи сказал.
– Освободить частоту всем. Слыхали?
Будет Инспектор со мной говорить, –
Медленно, веско слова зазвучали,
Голос у Крона чуть начал шалить.
– Ух ты! – промолвил испуганно кто-то.
Самодовольно Юркольцин глядит
Прямо на Руди. Мальчишечье что-то
В взгляде уверенном этом сквозит.
– Здравствуй, Кронид! – говорит Генеральный.
– Здравствуй, Геннадий, – в ответ проскрипел
Ему Кронид. – Неужель специально
К нам, в захолустье ты сам прилетел?
Чай, не надолго? Какими судьбами?
– Я… э-э… слегка инспектирую вас.
Прибыл давно. И желательно с вами
Встретиться. Только пока не сейчас.
Снял я Андрюхина с должности И.О.
Ну а подробности – после скажу.
Пост занимал он свой несправедливо
И незаконно, я так доложу.
И вот на смену ему мной доставлен
Новый Директор, Быкоцкий Рудольф.
Он был приказом давно уж объявлен,
Но задержал исполнения роль.
Мы в настоящее время в КОМКОНе.
Здесь штаб-квартиру мне выделил он,
Так что дела, так сказать, не «в загоне»,
Вместе со мною старается он…»
Крякнул Рудольф у пустого экрана:
Слово его не воротишь назад.
Так перестроил Юркольцин все планы,
Что разрабатывал там «тетрархат».

Это услышав, Наина сказала:
«Раз снят Андрюхин самим Сатаной,
Значит, Урановой силы не стало.
И значит, скоро придёт он за мной.
Связи с Ураном, увы, не добьёшься,
Из поля зренья исчез мой Уран.
Бланком его больше не подопрёшься
И в моём будущем серый туман.
И впереди мне «карболка» маячит.
Значит, Урана должна разыскать,
Так как надеяться мне на удачу
Больше не следует, надо тикать».
В поисках связи она перебрала
Сотни каналов, десятки систем,
Но результатов дало это мало,
Ну а точнее – осталась ни с чем.
И вдруг – о, чудо! Уран сам ей звонит
И сообщает, что он основал
Новую базу, где их не догонит
Уж никакой скороспелый нахал.
«…Скоро мы сможем все вместе собраться.
Ники Андрюхина ты не забудь,
Очень не хочется с ним расставаться.
– Ах, повелитель, ты не обессудь,
Только Андрюхин был снят Сатаною,
Ну а потом он бесследно исчез.
Были попытки предприняты мною
К поиску. Видно, спровадили в «Лес».
– Так. Запиши эти координаты
В нашем Кольце, куда надо прибыть.
Только вот с транспортом тяжеловато,
Транспорт самой тебе надо добыть».
Голову стала ломать она скоро.
И как-то раз при Крониде она
Вслух говорит: «Где ж его «Изохора»?
Если б ты знал, как она мне нужна! –
И ей сказал Воробайцев с усмешкой:
«Где «Изохора»? Возьмёшь – помогу!
– Да уж конечно! Ты только не мешкай.
Где мы найдём ту иголку в стогу?
– Помнишь машину с Иваном кровавым?
Значит, вернулися с базы они,
Вывели из «Изохоры» на траву.
Но, видно, были они не одни.
– Но мы же тщательно всё обыскали,
Не было там «Изохоры» нигде!
– Не увидали её под «вуалью»,
В этой искусственной псевдосреде.
– Что за «вуаль»?
– Это всё маскировка.
Стоит её потихонечку снять –
И «Изохора» появится ловко.
И не представит труда разыскать.
– И ты сумеешь «вуаль» эту сбросить?
– Ну разумеется. Я ж изобрёл
Для Николя «покрывало» в ту осень,
Как я к нему в Управленье пришёл.
– Но ведь меня же Уран приглашает,
А ты с Ураном…
– Эх, Ная, мой свет!
Очень давно твой Уран меня знает
И здесь при нём я ведь был сколько лет.
И ведь ему я служил при Николе,
И были очень спокойными дни.
– Едем! – она изрекла свою волю.
Так убежали к Урану они.
Виссарион в Европейском Отделе
Из замов И.О. остался один.
В этом его «Арканаре» умели
Замкнуто жить – сам себе господин.
Вот потому о пропаже Наины
Долго ни сном и ни духом он был.
Слушал Амвросья, раба-господина,
И на раздумья не тратил он сил.
Ну а когда обнаружил пропажу,
Он с Ленуаллою держит совет.
И тот сказал: «Генеральный на страже
И против нас ничего, вроде, нет.
Так что Быкоцкий для нас не помеха.
Первым его постарайся признать –
И это славная будет потеха:
С нами не сможет уж он воевать.
И будем первыми мы возле власти».
И вот Максимыч наш мчится в КОМКОН,
Чтоб захватить себе краешек счастья.
И «загонять стал Директора он
В свой кабинет. И подсовывать папку,
И директиву просить подписать» –
Словом, пытаться Директора в тряпку
Он превратить, чтобы им управлять.
От директивы Рудольф отказался,
Но согласился занять кабинет.
Виссарион в Управленье помчался
Чтоб подготовить приёмный банкет.
Руди приехал с готовым приказом,
Что приступает к Директорству он.
Имя своё зафиксировал сразу
В книге, где подписи ставит КОМКОН.
Так стал Директорм седьмого марта
Он в восемьсот сорок первом году.
Но приступил к делу он без азарта
И не хотел быть у всех на виду.
Он возвратился в КОМКОН и оттуда
Стал за Управой своей наблюдать.
Он не форсировал нового чуда,
А стал Максима и Жилина ждать…

Чем же закончу я длинную повесть,
Долгих событий короткий конспект?
Тема, конечно, исчерпана, то есть,
Переменился сам внешний объект –
Стал он Всевышний, Директор серьёзный,
Цивилизации НУС, так сказать.
Так завершился этап этот грозный,
Что переломным смогли мы назвать.

30 апреля 2010 г.   

Постскриптум. Итак, завершилась кульминация «Общей истории небес», третья часть. Дальше – часть четвёртая, развязка: «Я – Нус!». (Нус, по латыни – Разум, ум). Но это – после небольшого перерыва.