Семь желтых бумажных роз 1

предназначение.

между домами такие большие расстояния,
из которых по воздуху тянутся руками
разные сомнительные личности, для них
ты кусок жирного мяса, образец образца,
они пишут в своих желтых блокнотах
о твоем состоянии, не употребляешь ли;
а я и мои друзья сидим на болотах,
пьем пиво с водкой, и пишем для остальных сны.
есть наблюдатели, что тупят глазами
из окон с верхних этажей, с моноклями
или просто в очках, читают из тех блокнотов,
что им принесли вчера доктора за стеклами;
а наши чернила читают собаки, или крысы
те, что в канализации прячут сокровища,
бездомные, одной крови с краснокожими,
не составляют удач и неудач списки,
и не причитают зубами про боже.


насилие.

- давай оторвем ей руку?
- давай.

они медленно шли по туннелю из глаз,
которые на них совсем не смотрели,
и по обочинам кости белели
разных цветных рас.
девочка в платье с цветочным узором
прыгала прямо по направлению в них;
в них кровь кипела раствором
кислотным, как в первый трип;
лезвия за ремнями чесались о теплую кожу,
пальцы сжимались и разжимались нервно,
мозг был очень похож
на горящую серу;
девочка прыгнула на одного,
кусая призывно в губы,
сразу же с этим нож второго
выдергивал суке зубы;
если не можешь сказать ничего,
просто возьми и сделай;
вырвали рот у нее, и вот
оба друга запели:
«должна копать могилу себе
деточка в платье фиалок,
все коленки в кровь стереть,
и не должна звать маму…»
они пели и били ее по спине,
ножами, ногами, словами, стихами;
зачем заставляют искать в вине
ошибку под всеми телами?
она вырыла ямку в черной гальке,
там острые камни мирно спали,
родилась могила для девочки маленькой,
в которой все умирали.
стихами, словами, ногами, ножами
два друга ее схоронили;
солнце вставало кровавым пожаром
за всех, кого не любили.


страсть.

саломея шла, бросая тени
на тела и головы солдат,
кровь горела и горел закат,
войско поднималось из долины,
мифы потерялись навсегда,
тихо шла без савана беда,
копья били о щиты и в небо,
закрывали все свои глаза,
саломея не должна сказать
ни слова, чтоб не началась гроза,
ночь, и саломея с белой кожей
шла все дальше вдоль рядов мужчин,
предвещая череду кончин,
заставляя умолкать печальных чаек.
звезды этой ночью скрыли тучи,
полная луна была мертва,
саломея шла едва-едва
или не касаясь трав ногами,
войско все тянулось дальше, толще,
черепа с улыбками из лилий,
тысячи десятков мертвых римлян
розовое утро пили как вино.