Август в пах. 1часть

                Рассказ в стихах
                "ЧЁРНЫЙ ВОРОН ИЛИ АВГУСТ В ПАХ"

               
                1часть: "Спасы Евсея Воронина"


Август пах утомлёнными травами,
Мужиками потными, бравыми …
В глухомани, под Белоруссией,
У красивой батрачки Дуси
В большой праздник « Яблочный спас»
Родилось дитя « вырви глаз».
Барин крякнул, брезгливо плюнул,
И назвал детку Дуси  Дуней.
В этот день шальные ветра
Крышу сдёрнули со двора,
Натянув эту "легкую" крышу
На черешни в саду и вишни.
Барин долго обидой страдал
И в покои Дусю не звал,
До конца … и конца жизни дней
Отказавшись иметь детей.
Звали барина сэр Евсей.
Август пах утомлёнными травами,
Мужиками потными, бравыми …
За два дня перед «Яблочным спасом»,
Не поспав нормально ни разу,
Во спасенье от всех невзгод,
Дуся стерва  родила плод.
В этот день загорелся амбар …
Евсей три дня плевал в самовар:
Плакал, крякал, тужил, горевал,
Обзывал Дуську – дуру канальей,
Пар спустив, дочь нарёк Натальей.
Успокоившись, года три,
Батраков голодком морил.
Август пах утомлёнными травами,
Мужиками потными, бравыми …
После « Яблочного спаса» через день,
Сгорел у барина плетень.
Конь сломал ногу, Евсей руку
Дуська родила вот …!
Посадил барин конюха за арфу
И в честь марша назвал дочку Марфой.
Плакал долго и горевал:
Кто-то честь его поджигал.
Года два сёк бесщадно баб,
Всё доказывал, что он прав,
Изрекал, что бог любит троицу,
Троих дал и теперь успокоится
Август пах утомлёнными травами,
Мужиками потными, бравыми …
«Спас», спасибо, прошёл сыт и пьян,
А в день пятый как ураган,
Появился на свет мальчуган.
Через час загорелась баня.
Барин, ахнув, назвал сына Ваней.
Ночь на пепле родном танцевал,
Щупал баб и в воду плевал,
А, увидев, как Ванька храпит,
Осознал, бог его хранит:
Жжёт добро, если Дуська родит.
Перестал барин матом ругаться,
Стал писаньем святым увлекаться:
Раз солнце августовское,
Да был  бы повод!
К жарким объятиям всегда готово.
Однажды, в студёную, зимнюю стужу,
Сказал Евсею поп: «Ты богу нужен!
Коль часто подпускает «петушка»,
То Петькой надо бы назвать сынка».
Евсей и сам все тайны знал …
И вот …
Под «спас» ему бог сына дал …
И вот …
 Когда - же, наконец, родился Петя,
Евсей зверино проклял всё на свете.
В этот день …
«Упала» тень …
То есть в ясный час легла:
Дуся …
Тихо померла.
Ночь пришла.
Даже луна не светила!
И золотила …
Ярким светом золотила
Скромная маткина могила.
Евсей, на раз сей,
Не стал в неё плевать,
Лишь Петьке кличку дал чудную: «Богомать»
Август пах …
…Сапогом, ударившим в пах.
Шли «года-годы» …
И судачили злые уроды:
За отца, мол, в ответе
Подрастают ничейные дети!
Дуняша, кухарке помогала…
И от питанья сытно расцветала.
Косы до изумительного изгиба,
Из-за которого мужчины гибнут.
Батраки, пожирающим взглядом,
Изрыгали желанье быть рядом.
Шёл Дуняше тринадцатый «спас»,
Не случайно под этот раз,
Когда август летел к закату,
Появилась «карета» богата!
А потом у крыльца, два шикарнейших молодца!
Барский племянник Алексашка
Со своим приятелем Аркашкой.
Алексашка, взглянув на Дуняшку,
Вдруг похлопал по попе Аркашку,
Тот, подпрыгнув, упал врастяжку,
Но поправив на сердце подтяжку,
Упоённо взглянул на Наташку.
Барин вышел …
Дуньке вмазал и обнял красавцев разом.
И поехало…и пошло …
Всем хотелось, чтоб вмиг повезло!
За столом пили чай,
Закусив самогонкой в хлеву-
Когда все господа «во Угаре»
Девки барские « во! О… Дыму»!
Господин молодой это как «первачок»
Если вспыхнет, то лучший смачок!
Санька вспыхнул на третий раз,
Когда Дунька дала отказ.
Он неделю её ловил,
Бесполезно! «не мил, да не мил».
Не привык быть Санек не у дел,
Оскорбился, опасно сопел.
Время было поить козлов
И читая стихи про козлиный их рок
Дуне вынести пойло помог
Усмиряя её колени,
Восклицал: «Дуня! Я занемог!»
Вдруг козёл саданул его в бок.
Дунька ахнула ласково: « Ох!»
Барин пав, ощутил, что он бог.
Только-только на ноги встал,
Козёл снова по божьи поддал!
Долго Саня судьбу вспоминал
…Ночь на встречу пришла…
В белом платье тумана,
Сладкосочная, словно небесная манна.
У реки под пушистой ивой,
Сочетался грех с роком счастливо
И дрожала луна, отражаясь в воде,
Словно счастье плыло к беде.
И …Неведомый райский восторг,
Стоны в сети сплетал как вор.
А потом …
Дуня плакала, Саня икал,
Понимая, что жизнь ей сломал.
Понимая, что так не годится,
Мураши наказали его ягодицы!
Он, взглянув на их наглые лица,
Осознал, что лежит не с царицей.
Только-только хотел утопиться,
Коль не с честью, так с жизнью проститься,
Как Евсей, как назло появился,
Сапожок его чёрный как взмылся!
Да по Дуне, по голой Дуне …
Саньку ветер пушинкой сдунул.
Евсей палку схватил, пару раз приложил,
Чуть живую домой притащил…
А когда на неё посмотрел,
Отрезвел, охладел, обомлел:
Поднял руку в опасный час,
По щеке дочки плыл левый глаз.
Шёл Дуняше тринадцатый «спас».
Вот нелёгкая поимела,
За секунду на жизнь окосела!
Два приятеля сделали ноги,
Евсей, в лёжку, рыдал у дороги.
Годы шли, а точнее летели,
Революцией где-то шумели,
Не имея всех, поимели одержимые пустомели.
Ванька раненько размускулился,
Да повыгоднее подженился.
Когда август пахнул садами,
Ванька Лизку вкусил в сарае.
Ему зубы «угодником» благословили:
«Кулаками» родичи Лизкины были,
Шею сдвинули вправо по праву
И сыграли свадьбу на славу!
И …Зажил Ванька в лести богато,
Жизнь, лаская отборным матом.
А вот брат его «Богомать»,
Женский пол не спешил познать,
Желал Петька в политику играть.
Поехал на кобыле за сучьями в лес,
Да и исчез…
Выехал лет через десять под Москвой!
С политически подкованной женой.
Сестра Ванюшина, Дуняшка,
Жила с душою нараспашку,
Украсив чёрной лентой глаз,
Потёмкиным являлась всем подчас.
Ходили мужики вокруг кругами,
Чтоб жён венчать коронными рогами,
Косая Дуня с толстою косой,
Святила брак их и покой.
И вспоминая Дунькину фигуру,
Они императрицу звали дурой.
В таких сравненьях дни и ночи
Революционировали очень!
И незаметно так марток
Позёмочкой февральской лёг.
Тридцатый, нашей Дуньки, «спас»
Лучиночкой дымил в сей раз.
Искрясь, она светло сияла
И лампочку изображала.
Дуня на лавочке как барыня лежала.
Вдруг стук в окошко,
А затем и в дверь.
Дуня вскочила, верь, не верь:
В грязном тряпье и нараспашку
Предстал пред нею барин Алексашка.
Дуняша сразу баньку растопила
И за все «спасы» отлюбила.
Он пальцы ног ей целовал,
Стихи читал и пел и танцевал,
Жениться сразу обещал
И три недели с Дунею не спал,
И через день в уютной баньке мылся,
Пока не смылся…
Навеки и с концом,
Не испытав и счастья быть отцом!
Живот родной прятался мышкой.
Когда родился сын!
Назвала Мишкой.
Народу имя врезалось не мило,
Прозвали Сидором и звали до могилы,
Припомнив Дуньке и спас и глаз,
Палку Евсея и про «ДУХ СВЯТОЙ» рассказ.
Вот так и жили…
Ждали коммунистов!
Чтобы по-русски научиться мыслить.
Пришли большевики, с большой руки,
Устроили селянам рай:
Раскулачив дом Ванькин и сарай.
Ваньку в солдаты, Лизку за Урал,
Дуньку «за глазки» за Можай.
Хошь-не хошь, а власть их уважай!
Наташку «за папашку» за УРАл:
Это большой «Ай – Цвай – мОРАЛ!»
Марфу не тронули, она была примерной,
Скромной, тихой…и как надо бедной.
Дуня порельсила искать судьбу!
Она ждала её одной ногой в гробу:
Избранником богатым, старым,
Дуня взяла его, как Русь взял Сталин –
С ЖАРОМ!
Только раздался детский плач,
И в мир пришёл Колька Горяч
/Характером и цветом как «кумач»/
Родитель « в свет без света» удалился
С молодушкой «за жизнь» перерезвился.
Можайск на деле удивился:
Муж был со связями большими,
По кличке «малый большевик»,
Дунька воспользовалась ими,
Став нелегальным лидером за миг.
Торговля прибыльное дело,
«Косая» в ней не глядя, преуспела:
Как косо глянет, сдувало к праотцам,
Ради красивого Дунькина лица.
Да…Было времечко…
С Дуняшкой годы пели!
Пришла война, хоромы погорели.
А вот Ванюшенькиной жёнке - Лизке,
Дорога на Урал была не близкой.
Она с детьми и с золовкой Натальей
В золотые руки не попали:
В вагоне их везли вместе с коровами,
Благо рогатым, доехали здоровыми.
За что Наталье туда путь лежит?…
За то, что Бог святых хранит.
Когда «Ванька» в селе «кулачили»,
С Натальей глупо подурачили.
Явился к ней «Большой Российский» -
Проверить есть ли Христос на сиськах.
Проверил…
«Ни риса – ни аниса, один уксус»,
Растрогался,
И…подарил яйцо Иисусу!
Наталью, ореолом личико украсив,
Послали молочко коровье квасить,
И…слух о ней, как о «зубастой»,
Конвой проверил к чести её опасно.
В вагонной щёлочке поля мелькали,
Коровки ароматы издавали,
Мухи и…прочие летали
Спокойно,тихо,мирно,сонно…
Служивый, предложил вдруг прогуляться по вагонам,
Не мухам, естественно, а девушке,
С особой об «особях» беседушкой.
На станции они сошли…
Обратно Нату через сутки принесли
Без памяти, со слабым пульсом:
Она комарика пришлёпнула на дульце.
Август пах утомлёнными травами…
Мужиками потными, бравыми.
Наталья Саню родила…
И в детский дом его сдала.

Продолжение следует.