Летаргический сон

Вьюга заметала все дорожки, ничего не было видно, пурга уже буйствовала несколько дней. В печи трещали дрова и горел уголь. Девчонки, две подруги, сидели на кровати и тихо говорили:
– Ты знаешь, Рая, я сегодня встречалась с Виктором, и он мне сказал, что я очень красивая, но мне кажется, что он лукавит.
Рая ревновала Полину к Виктору и поэтому съязвила:
«Ты, Полька, как обезьяна». Полина не обиделась на подругу, она была задумчива сегодня, ей не хотелось злиться ни на кого, ей было просто хорошо и уютно в тёплой комнате, которая находилась в бараке, а барак находился на краю света и который, сейчас, заметала пурга.
В комнате было душно.
– Рая, давай приоткроем форточку, а то очень душно, – предложила Полина.
– Нет, будет холодно, а я люблю тепло, – Рая злилась на Полину. Ей было обидно, что Виктор предпочёл не её, а подругу. Ей хотелось дерзить Полине, и она сказала с издевкой:
– А ты знаешь, я как-то видела Витьку с Нинкой Гончаровой, ты знаешь такую?
Полина знала Нину, и она ей нравилась. Высокая, статная.
 «Но, ведь и мне говорят, что я красивая, высокая, стройная. У меня талия всего тридцать сантиметров. Сам Витя говорил, что я, как тростинка. Нет, не может быть, чтобы он играл на моих чувствах,- нервно подумала она.- Рая просто злится, вот и всё». Полина ничего не ответила подруге и продолжала молчать. Ей больше не хотелось ни о чём говорить.
Угли догорали в печи. Было уже поздно.
– Давай будем спать, – предложила Полина.
Ей недавно исполнилось восемнадцать лет, прошло всего два дня. Витя тогда был рядом и всё время шутил. Но сейчас ей не хотелось думать о нем. Она вспомнила маму:
«Как она там, на Украине? У неё столько забот: больной отец, огород, куры, свиньи. Мама всегда была труженицей».
 Сколько помнила её Полина, мать стояла согнутая то на поле, то в огороде, то у детской кроватки. В семье всегда было бедно. Но мать билась из последних сил, чтобы дети, её «дони», как она их называла, ни в чём не нуждались, чтобы дома было чисто и уютно.
Полину мать не отпускала в Сибирь, когда та собралась ехать с подругой.
– Не пущу! – кричала она, – донечка, ты не должна уезжать от меня, ну хотя бы два годика подожди.
Мать скрывала какую-то тайну, которую не знала Полина. Но она предпочитала молчать, а Полина не интересовалась.
Часы пробили полночь. Полине не спалось. Ей было душно. Но из-за подруги она не могла открыть форточку. Мысли лезли одна за другой. Опять вспомнились родной дом, пруд, куда они бегали купаться и загорать, их шумный сад, который распускался весной, и дивно пах. Птицы щебетали, а под крышей каждый год ласточка вила гнездо. По поверью, если тронуть яйцо ласточки, на лице появятся веснушки. Полина это знала и всегда боялась к ним притронуться.
Сейчас она вспомнила, как отец, когда еще не болел, брал её с собой на рыбалку.
«Доня, ну собирайся, завтра раненько поплывём на дальний островок, где меньше народу, чтобы нам не распугивали рыбу».
Полине нравилась рыбалка. У неё всегда клевало. И она всегда визжала от удовольствия, что ещё одна рыбёшка попала ей в ведро. Полина закрыла глаза и стала засыпать. Мысли ещё неслись у неё в голове, но ими она уже не владела. Всё дальше и дальше уходили мать, отец, сёстры. И почему-то стояла рядом бабушка, которая умерла три года назад. Она держала Полину за руку и всё старалась её куда-то вытолкнуть, но Полина всё сильней и сильней прижималась к ней.
   Рая проснулась от стона.
Она посмотрела на кровать подруги и в свете луны увидела её, стоящую на коленях возле кровати.
– Поль, а Поль, ты чего?– спросила испуганная Рая.
Но ответа не последовало. Рая включила свет и увидела, что у Полины лицо какое-то странное, рука безжизненно опущена вниз.
Рая подошла к подруге и стала её тормошить.
« Поль, Поль, проснись, что с тобой?» – но Полина не просыпалась.
Рае стало страшно, она выбежала из комнаты и стала стучать во все двери.
«Помогите!»– кричала она. Рая предчувствовала беду. На крик в комнату девочек прибежали соседи и увидели Полину. Кто-то крикнул: «Вызывайте срочно врача!»
Врач приехал быстро. Он жил недалеко от барака.
Взглянул на Полину. Она продолжала стоять на коленях у кровати.
«Помогите мне, пожалуйста, её положить на кровать», –сказал он присутствующим. Все стояли, не двигаясь. Райка подскочила к доктору: «Давайте, я помогу». Они вдвоём положили Полину на кровать. Полина не шевельнулась.
« А сейчас всех прошу покинуть помещение», – снова сказал врач. Соседям было страшно, но интересно, что же случилось с девочкой, и они нехотя вышли из комнаты.
Доктор взял неподвижную руку Полины и стал искать пульс. Но, он не прощупывался. Тогда, положив голову ей на грудь, он стал слушать сердце, но биения не было. Он бил её по щекам, реакции не было.
«Ну, всё – взволнованно сказал доктор и вышел в коридор.
– Будьте все свидетелями,– сказал он собравшимся в коридоре соседям, – она мертва. Сейчас я позвоню, чтобы прислали машину, надо будет её везти в район для вскрытия, скорее всего она угорела».
«Как, угорела?!» – закричала Рая, – я-то осталась жива.
« Значит у неё более слабое сердце», – ответил доктор.
На улице стихла метель, воцарилась морозная погода.
Звёзды появились на небе. Стояла завораживающая, и какая-то зловещая ночь.
Все стояли, как вкопанные, одна Райка тихо, плакала. Она жила по соседству с Полиной на Украине. Вместе ходили в школу, гуляли, бегали на танцы. Мать Полины невзлюбила Райку за то, что она потянула Полину за собой в Сибирь. Райка плакала, ей было страшно. Что она скажет матери Полины?
Доктор ушёл в больницу, ему надо было подготовить все бумаги и вызвать машину. Райка сидела в коридоре на подоконнике, жалобно скулила и боялась войти в свою комнату.
Через час подъехала грузовая машина. Полина лежала на кровати, на лице у неё застыла странная улыбка. Её завернули в тонкое одеяло, положили на холодные доски в кузов.
Водитель с доктором сели в кабину, и машина тронулась.
На улице еще было темно, и водителю казалось, что, кто-то стучит в окошко, которое находилось сзади.
«Такое впечатление, что в кузове живой человек сидит», – подумал он и поёжился.
«Да не бойся, – сказал доктор. – Это ветер стучит. Я уже к этому привык, всегда страшно впервые».
Они въехали на территорию районной больницы.
Остановились возле морга.
«Вытаскивайте», – крикнул врач–патологоанатом санитарам, которые дежурили в эту ночь.
Санитарами, были пациенты этой же больницы. Два мужика: один прихрамывал на одну ногу, у другого не было одной руки.
«Какая молодая, красивая девчонка?!» – сказал один из них, когда увидел Полину.
«Все мы под богом ходим», – буркнул ему в ответ другой санитар.
Но тут водитель толкнул доктора в бок:
«А почему у неё тело в калачик свёрнуто? Мы ведь её клали прямую? «Доктор сам не мог ничего понять, ответил: «Это от мороза».
Санитары уже внесли труп в морг.
Время тянулось очень медленно. Прошло  два часа. Водитель дремал в кабине и всё думал: «Как это труп на морозе может свернуться?».
Доктор сидел в приёмном покое. Он ждал результата вскрытия.
«Вы, коллега, привезли совершенно здорового человека – услышал он голос врача-патологоанатома. – Она здоровее, чем я с вами. Она просто уснула летаргическим сном, а пока вы ее довезли, по такому морозу, пятьдесят километров, она у вас просто замерзла».
Доктор, привезший Полину, на миг окаменел и не мог произнести ни слова. Он был в шоке. Как он, опытный врач, так ошибся. Надо было проверить её тщательнее, любыми методами, вплоть до зеркальца, приложить ко рту, чтобы уловить дыхание. Он не мог себе простить такую ошибку. Но уже поздно. Её анатомировали. Как ему теперь людям в глаза смотреть?
Как объяснить родителям? Он не мог успокоиться.
«Забирайте теперь уже настоящий труп и везите обратно», – услышал он снова голос патологоанатома.
Полину, опять завёрнутую в одеяло, положили в машину.
Всю дорогу доктор молчал. Молчал и водитель. Он не задавал никаких вопросов, да и доктор сейчас ничего не смог бы ему объяснить.
...В гробу Полина лежала в свадебном платье и фате.
Она мечтала: когда будет невестой – будет в платье розового цвета. Лицо у неё было розоватое, она не была похожа на мёртвую.
...Мать долго не могла купить билет на самолёт. Соседи собрали деньги, кто, сколько мог ей в дорогу. Но она знала: никакие это не похороны, её донечка просто спит.
«Плохо, что я ей не сказала про нашу тайну – сокрушалась она,– надо было Полюшке рассказать, что в нашем роду скрывается страшная тайна.  Каждая женщина, достигнув восемнадцати лет, засыпает летаргическим сном, а ведь у меня ещё две дочери, надо будет всё-таки им всё сказать».
Она спешила на самолёт.
 «Долго лететь туда, хоть бы успеть, чтобы только не захоронили её, не закопали. Ведь они не знают, что она просто спит», – мать очень нервничала.
...Её подвезли к кладбищу, когда Полину опускали в могилу.
«Не опускайте в яму мою доню – крикнула она сорвавшимся голосом, – она жива, она просто спит».
Все, кто стоял у могилы, содрогнулись. Только доктор знал, что мать говорит правду.
Снова подняли гроб на поверхность. Открыли крышку гроба, чтобы мать попрощалась с дочерью. И тут мать поняла, что её дони, её любимой Полюшки больше нет. Она истошно закричал, и упала без чувств. Все содрогнулись от её крика.
Виктор, стоя в сторонке, смотрел испуганными глазами на всё происходящее и не мог ничего понять. Только когда мать лишилась чувств, он понял всю трагедию происшедшего.
Он отошёл в сторону, спрятался за одиноко стоящую берёзку и тихо заплакал. Он еще долго не мог забыть свою «тростинку», как он называл Полину, но вскоре уехал в город, и окунулся в городскую жизнь.