В котором прорастаем ты и я

****



Ослепший бросит жребий, результат
окажется вне поля осязанья,
и ночь, свои скрывая притязанья,
приобретает то, что спрячет тать…
Слова как макароны – ножки вниз,
бессмысленно в меня топорщат глазки,
кучкуясь, как Иванушки из сказки
близ золотоголовых Василис…
Прости, знакомый скажет василиск,
но лешего в лесах будить не будем,
хоть в небесах за это не убудет,
но осквернится недовольством Лик.
Пойди, займись земным – на сходе дня
снеси своё яйцо в курятник общий,
и посиди на прочих, что не ропщут,
пока в дверях не уличный сквозняк.
О, мудрый, я пытаюсь угадать,
что скрыто подо лбом твоим кудлатым,
но пелена висит на крупных датах,
а мелкие – перловкой для солдат...
И четвергов мой мелкорыбный суп,
ячеисты субботы по привычке,
русалкохвостость  нарастает в личном,
и золотой  не ловится на зуб…
Но золотится в очаге заря,
гадая на ромашке близость старта…
Ослепший бросит жребий, несмотря
на гибкую прозрачность результата…
И я, ещё сжимающий узду
несущихся степями мыслей ложных,
к тебе, зеленозмейная, приду,
порывом ветра в покрывала ложа…
И нас закрутит новая земля,
юлой снося паркетный лак прихожих,
врастающих до полдня в небо кожей,
в которой прорастаем ты и я…