Игрочишка

Я видел: он играл.
Весёлый был, счастливый.
Размахивал купюрами в ладонях.
И был момент, когда он всё же понял,
что проиграл, но ставил на реванш.

Ему казалось - можно отыграться.
Плевал бы на теорию про сыр.
И вот уже глаза его искрятся,
и на кон падают: ушанка и часы.

А круг поддерживал вокзальных воротил.
Он пальцем тыкал: - Здесь! Я видел точно.
И в воздухе взрывался хохот сочный,
а центровой стаканчики крутил.

О, как настойчиво он верил в чудеса,
как верил, что сорвёт-таки удачу.
И уж никак не верил голосам.
- "Уйди!"- шептал стаканщик чуть не плача,

а он играл.
Весёлый был, счастливый.
Ему опять: - Довольно, оглянись!..
И вот, как лошадь, загнанная в мыле,
его пронзила горестная мысль:

- Мо-й-и ча-с-с-сы!!!

Но было слишком поздно.
Толпа орущих быстро разошлась.
В пустых ладонях видел только звёзды,
и неба чёрного зияющего пасть.

Невольно крикнул:
- Стойте, подождите! -
и эхо громкое несло обрывки фраз
от дома к дому,
как карающий соблазн,
и лёгким смехом отдавалось из укрытий.

Он плакал так, как плачут в детстве дети,
и шёл как будто бы ослепший и немой,
и бил о стенки плоской головой,
и тихо всхлипывал:
- Куда ни кинься - сети.