Люблю и ненавижу

Мне один удивительный грузин
по имени Мамука,
когда я тянул лямку в армии,
поведал буквально следующее,-
что - так и так, где-то в городе
люди в автобус входили вежливо парами,
подбирая ближе к ногам
свои вещи,

чтобы, значит, не увели, не украли,
и, сдобно вздыхая, -
по местам, наконец, расселись,
а одному -
как у кого-то там что-то кораллы -
места не хватило,- лейтесь теперь
с гор великие грязевые сели!

Вертел глазами, скрежетал скулами,
а потом нижесидящего, лысого,
стал руками
по блестящей голове
со злостью рубить...
Отшатывались от него спины
усталые, сутулые,
и даже там где-то, ёрзая брюками,
тайно сидел чернобородый раби.

Так он тоже, великий, могучий,
отшатнулся,
бьют - шутка ли!
Вдруг, подумал, вообще чернобородых
резать начнут - беги!
Стирали особи пот с побелевших лиц,
горько-солёный, точно приправа ухи.

Спустя пол-часа в милиции
написал виновник происшествия
объяснение.
(Бледнели, волнуясь,
все свидетели лицами)
"Я,- написал виновник,- в
полне нормальный,
перстами осеянный.

Но лысых,
тех у кого волосы выпали, не выношу,
ничего не могу с собой поделать,
вижу их - ем, бью!
Считаю, как мохнатую моль из шуб,
нужно их с планеты повыгонять
минуту сию."

И что вы думаете? Милиция его
отпустила!-
Вот такое мне грузин
в чёрных сапогах
рассказал.
Всепрощающим быть - о, это
великая сила,
любить и ненавидеть
рёв стадионов и зал!

Кстати, я всегда,
голубоглазый, широкоскулый,
был лыс,
Но ведь не лысина - а что? -
признаки крыс.
Бараны лысыми не бывают,
говаривал тот же ясноокий грузин,
натягивая на себя круги армейских своих
сапогов и резин.


                1987