После

Она развязала мне руки, и я доверился
течению, чтоб оставаться самим собой, инерцией творчества.
Посмотрим, послесловие – лучшая чаша весов,
и мудрость ошибки – лучшая доля.
У зимы два лица – холод и радость от предвкушенья
тепла, не забывай об этом,
разливая одиночество по бокалам крещенской ночи.
Ты захотела рифму – я отправил тебя на рынок – тогда,
ты обвязала мои слова полевыми цветами – спасибо;
каждая татуировка на моей коже
превратилась в букву твоего имени,
двукратно прочтённую, как заклинание,
вырезанную неуловимой волной черноморского интермеццо;
но всякой красоте – своё время; мы уходим не попрощавшись,
срываясь протяжной наэлектризованной ноткой
лживой покорности обстоятельствам времени-места, 
словно сентябрьские отголоски лета; у прозы – своя поэзия –
стихия стихов, истертая в тусклый столб пыли,
вросший нервом метели в голую землю.
Пустота – это не больно, это даже немного приятно
в январском сквозном эхе, среди застывших обочин,
каменно-снежных лепестков крыш и пощёчин хрустального воздуха;
пустота – это то, что всегда остается после –
но, до послесловия…