Мрачные сказки - часть шестая - Человек, которого

Человек, которого не было.

Вернулся домой. Сколько же было радости в глазах родных. В последнее время не заезжал в гости. Да и до разговоров по телефону дело не доходило. Говорят, что я отдалился от родных и друзей. Но это только отдалённо напоминает истинное значение происходящего. Почему я отдалился от мира? Может, это мир отдалился от меня? Хотя нет смысла спорить и говорить ненужные слова. Их всё равно никто не услышит. Разумеется, бывают в жизни огорчения. Нельзя сказать, что я, или кто бы то ни было, не прошёл через это. О чём я думал, возвращаясь сюда спустя столько времени? Разве мне просто хотелось увидеть родных мне людей? Даже не знаю. Может быть, ответ на это придёт ко мне со временем.
Не понимая, зачем явился сюда, я стоял перед закрытой дверью. В голову приходила мысль развернуться и уйти прочь. Но ноги будто вросли в пол и пустили корни. Как будто я уже и не человек вовсе, а какое-то монолитное дерево.
Глаза были направлены на дверной звонок. Очертания его уже выветрились из памяти. Нажал на кнопку, и раздался звон. Странное ощущение. Уже сотни раз я повторял это действие. Сотни раз нажимал на эту кнопку и слышал эту незамысловатую мелодию. Но в этот раз всё казалось иным. Почему? Может, появилось что-то новое, что не видно на первый взгляд, но улавливается подсознательно? Нет. Всё та же дверь, окрашенная синей краской. Ничего существенно не изменилось с тех пор. Может, стало на двери чуть больше царапин, и краска чуть больше выцвела. Но, раз ничего не изменилось, откуда тогда это ощущение чего-то незнакомого? Чем отличается этот момент, от сотен прошедших? Я не могу этого понять.
Звонок прозвонил уже знакомой мелодией. Она напомнила о тех временах, оставшихся в прошлом. Но почему-то всё виделось чёрно-белым. Может память начинает меня подводить? И, тем не менее, всё это всплыло в моей памяти, а после осело неприятным мутным серым осадком.
Послышались шаги. Надо уходить пока ещё не поздно. Но я стоял. На что я надеюсь? Зачем вообще явился сюда? Была причина. Но я её не помню. Шаги, тем временем, слышались всё чётче.
Взгляд опускался ниже. Очень скоро коснулся коврика. Этот маленький квадратный коврик – маленький кусочек мозаики памяти моей жизни. Неровными размазанными линиями, ближе к правому краю, красовалось чёрное пятно. Этот однотонный зелёный цвет нарушало это тёмное пятно. Помню, что я что-то пролил на него, но не могу вспомнить точно, что именно это было.
Раздался звук открывающегося замка. Заскрипели петли. Дверь потихоньку начала открываться. Всё это происходило как в замедленной съёмке. Меня почему-то вдруг охватила паника. Кто открывает дверь? Какова будет реакция? Что они мне скажут? Столько вопросов рождалось в голове, чтобы умереть в этот же миг. Каким же беспомощным и жалким я был в этот самый миг. В миг, когда доли секунды казались вечностью. Когда мне казалось, что стоит двери открыться и меня сожжёт адское пламя или растворит в себе ледяная мутная вода. Кажется странным, что именно такие мысли посетили меня. Но в этом нет ничего странного. Ведь это даже не осознанно. Всё говорила и думала душа.
И вот дверь открыта. Дверь в давно позабытый маленький мир.
Мама.… Именно она была королевой этого мира. Добрые глаза наполнялись счастьем с каждой секундой. Стояли молча. Глаза видели только её. Почему? Я не замечал ничего больше. Всё окружающее поблекло и растворилось, чтобы добавить странный окрас этому моменту.
Послышались голоса. Брат с сестрой. Намного младше меня. Радуются жизни и делятся этой радостью с матерью. Мне жаль, что я не был таким. Возможно я плохой сын. Возможно плохой человек. Возможно всё…
Я натянуто улыбнулся. Но мать не заметила, что я нервничал. А может и заметила, но не уделила этому внимание. Ей было важно, что я здесь. Здесь и сейчас. Я стою на пороге дома, который давно покинул.
Брат с сестрой, заметив меня, встретили радостными криками. Наверное, и старшим братом я был плохим. Но, тем не менее, они были рады тому, что я вернулся. И от этого мне становилось всё тяжелее. Груз печали навалился на меня. Стал камнем на моей шее.
Меня сразу посадили за стол. Почему же они так добры ко мне? Чем дольше они улыбались, том больше мне становилось не по себе. Когда я дарил им свою улыбку? Когда делал что-нибудь хорошее? Я не помню. Я ничего не помню. Ища причину своего возвращения домой, я всё глубже погружался в омут печали. Она заполняла все клетки моего тела. Время текло, и ночь медленно приближалась.
И вот, когда она, наконец, настала, я всё понял.
Свет луны заливал комнату. Все мирно спали. Не дожидаясь утра, я ушёл.
Когда все проснулись, меня уже не было. Не было ни единого следа моего пребывания.

***
Когда все проснулись, меня уже не было. Меня не было и на этом свете. Но не был я и в мире ином. В глазах родных был шок, и непонимание когда утром им пришло извещение о том, что я умер неделю назад. Всё именно так. Всё так, как и должно быть. Невидимая петля затянулась на моей шее намного раньше, чем настоящая. Я пришёл проститься и попросить прощение. Когда-нибудь, когда придут увидеть моё тело, они прочтут то, что я оставил после себя. Это не письмо. Это моё откровение. Я написал его, положил в карман. А после надел петлю на свою шею и повесился. Но видимо я где-то разминулся со своей Смертью. Четыре дня я смотрел на своё тело, висящее неподвижно. Душа моя кричала неслышным криком. Печаль раздирала её. Но теперь мне стало легче. Я знаю, что они меня любили таким, какой я есть.

***
«Я пишу это письмо, уже решив уйти. Не жалейте меня. И не плачьте обо мне. Я не достоин ваших слёз. Я становился пустой безжизненной куклой. Не видя смысла, я пытался забыться. Искал причины жить, которых не было. Я не был хорошим другом. Не был хорошим братом. Не был хорошим сыном. Простите меня, если сможете. Не знаю когда, но, надеюсь, вы сможете это сделать. Я не достоин быть даже кормом для червей. Поэтому прошу кремировать меня. Звучит несколько эгоистично, но помимо этого, у меня есть ещё одна просьба. Не оставляйте память обо мне. Сотрите её. Она не даст ничего, кроме боли.
Это всё, чего я хотел. Я ухожу. Смерть скрасит мой уход. Я человек, которого не было»