Постельный режим

                Постельный режим

    Профсоюзный босс Валя по прозвищу Чегевара (или товарищ Ч) была безумно влюблена в токаря по протяжкам Григория. Гриня знал её страсть к
нему, видел пылкие взоры Чегевары, как бы молящие: «Ну, Гриша! Ответь на любовь некрасивой женщины!..»
     Григорий мог бы ответить на чувства профсоюзного лидера, но его любвеобильное сердце постоянно было занято другими женщинами. А когда появлялось свободное окно, то его заполняла законная жена. А против  закона, как говорится: «Не попрешь!» Да и тёща у Гриши была оторви и брось – натуральный Шерлок Холмс. Если, к примеру, Гриша встречался со своей пассией в четверг на Черемушках, то в пятницу устраивать очередную встречу надо было на Сельмаше или в Сад-городе. В противном случае тёща появлялась в самый неподходящий момент в ногах со свечкою.
    И вот однажды токарь по протяжкам не явился на работу. Чегевара из профкомовского кабинета дозвонилась до предмета своего обожания и поинтересовалась о причине его отсутствия.
   – Я простудился! Температуры нет, но доктор прописал постельный режим! – ответил Григорий  таким сладостным  как показалось Чегеваре голосом, от которого профсоюзного лидера в жар бросило. Товарищ Ч  кожей   очувствовала нежность и прохладу шелковых простыней, и перед глазами проплыла огромная постель, на которой возлежали «он» и «она».
   «Постельный режим!.. Постельный режим,..». Какое сладостное звучание! Как ей хочется очутиться в таком режиме! Слиться с любимым голосом и
зарыться в шелковых простынях!..
    Так устроен человек (и мужчина и женщина), что иногда он не ведает, что творит. Мысль прилетает к нему в голову как голубь или воробей, или как
кусок грязи, и уже извлечь её, (эту мысль) из мозгов нет никакой  возможности. И ничего тут не поделаешь!..
    Товарищ Ч проглотила слюну, достала из сумочки косметичку, подправила губнушкой уголки губ и и вспомнила, что она профсоюзный руководитель,
который совершенно не знает, как её работники болеют у себя дома! И   вообще, чем занимаются  члены профсоюза, находясь по бюллетеню!? Соблюдают ли они постельный режим?..
   Баба профсоюзный лидер –хуже обезьяны в подводной лодке. Чегевара  задумала то, что может придти в голову лишь злобному работодателю, а
не защитнику прав рабочего класса - она отправилась на квартиру члена профсоюза!..
… Член открыл дверь и впустил профсоюзного лидера; помог снять пальто в прихожей, сапожки и провел в зал. Он был один в квартире.
   Чегевара, как неопытная невеста перед брачной ночью, не знала с чего начать и как объяснить свой весьма странный визит. Ни яблоко, ни куриную ножку она с собой не принесла. А со времен открытия Америки (говорят настоящие 100 % профсоюзы зародились именно там) профбоссы никогда не
проверяли больничных листов.
  …Товарищ Ч приподняла и без того коротенькую юбочку (чтобы не помять) и, показывая стройные козьи ножки, присела на краешек дивана, но в мыслях хотела всё с себя сбросить и кинуться на шею Григорию.
   – Как самочувствие? – спросила она, озираясь по сторонам.
   Многоопытная товарищ Ч сообразила, что Григорий один дома. «Но мало ли что», - подумала она.
    Гриня не стал присаживаться на диван. Он знал, что если присядет и 
 прикоснется рукой до профсоюзных коленочек, и… обязательно постучит тёща (Шерлок Холмс). То, он – Гриня ни за что на свете не откроет дверь до полного завершения грехопадения. А это скандал!.. Тёща должна была заявится с минуты на минуту. Она всегда приходила не вовремя.
   Озираясь по сторонам, профсоюзный лидер, как искуситель, незаметно для Григория, расстегнула две верхних пуговицы на кофточке так, что стал
заметен шикарный и манящий грудной разрез!.. (Хитрая бестия). Обшаривая глазами стены, Чегевара увидела фотографию красивой женщины.
   – Француженками увлекаешься, Мирей Матье прилепил!?.. Мне не  нравится её голос. Французы петь не умеют, – блеснула она знаниями.
   – Это моя жена, – ответил член профсоюза, – она очень похожа на французскую певицу Мирей Матье. Их часто путают.
    Женщины – материя тонкая и загадочная, грубым и упрощенным личностям не понять тех стремительных перемен, что порой происходят в их
душах. Чегевара изменилась в лице, словно её стеганули кнутом по голой спине и из профсоюзного босса попёрло то, чем страдают все без исключения профсоюзные руководители нашей необъятной и еще не окончательно разворованной державы. Из Чегевары полезла какая-то гадость, мерзость, зависть, некомпетентность и натуральное предательство интересов профсоюзного движения.
   – А ну покажи больничный лист?! – потребовала она, наглухо застегивая свою кофточку.
   Григорий, как фокусник, как из ниоткуда извлек синий листок и предъявил его взбесившейся Чегеваре.
  – Больничный лист выписан в горбольнице, в другом районе! А почему не по месту жительства? И вид у тебя не болезненный!.. Так больные
люди не выглядят,  – прицепилась товарищ Ч, как банный лист. – Собирайся, поедем в горбольницу, выясним, почему тебе именно там выписали больничный лист?..
      Григорий был поражен перемене и дикой выходке Вальки Чегевары.  «Спятила дурная баба», - подумал он. Но отчасти был рад случившемуся. Если б сейчас зашла тёща и застала Ч в квартире (её дочери), она не стала бы выяснять – «Что ЭТО здесь делает»? – вытурила бы «шверманку» без разговора обуваться в холодный коридор.
– Это же надо! Бабы сами шляются по мужикам! – визжала бы тёща на весь подъезд.  И  никакими уговорами  невозможно остановить, не успокоить «маму  жены», спасающую честь дочери.
     Выйдя на улицу Григорий успокоился: «Тёща не появилась, скандала не будет».
     Но Чегеваре в этот день все-таки удалось ощутить близость мужского тела члена профсоюза. В эту зиму выпало много снега. Невысокий деревянный заборчик, вдоль тротуара, почти весь утонул в сугробе. Только верхушки колышков торчали как наконечники стрел, как пики. Григорий шёл рядом с молчаливой Чегеварой по скользкой снежной колее. Он осторожно  пробирался по верхнему ледяному бугру, а она еле-еле ползла по нижней части колеи. Гололед был страшный. Удержать равновесие при ходьбе было тяжело.
…Валентина не удержалась на скользкой поверхности; она машинально схватила за рукав своего попутчика и падая, подсекла его импортными сапожками, сбила с ног и увлекла на себя, и на торчавшие из под снега заборные колышки. Чегевара вскрикнула, захрипела и обмякла.
    «Всё! – падая, подумал Григорий,– угробил дурную бабёнку».
     Он соскочил с профсоюзного лидера, цел и невредим и попытался приподнять её.
   – Ой-ой-ой,.. рука! – застонала Ч.
    Григорий потихонечку, помаленечку все-таки приподнял несчастную женщину, поставил на ноги и стал осторожно очищать модную шубку от прилипшего снега.
   – Здесь не надо! Очень больно, – простонала она, прикрывая правой рукой левое плечо.
    – Надо ехать в травмпункт! Я поймаю такси и помогу тебе.
      Григорий посмотрел в лицо профсоюзному руководителю и заметил странную перемену. Конечно, сильная физическая боль никого не красит, но мордашка у Чегевары каким-то образом изменилась в лучшую сторону, стала значительно привлекательней. С лица пострадавшей исчезла холодная маска  фальши и профсоюзной бестолковщины. Врать было незачем. Страдания
украсили её. На Григория глядела слабая, испуганная и хорошенькая   женщина, которая нуждалась в помощи. В его помощи.
     «Да-а! Лучше бы нас застала тёща»! – подумал Григорий, придерживая за правую, здоровую руку ослабевшего профлидера. Она с трудом держалась на ногах. Гриня окликнул проезжавшего частника и тот за умеренную плату согласился довезти до травмпункта.
    «Травма» всегда была переполненным сумасшедшим домом. Но на этот раз больных почти никого не было, да и медперсонал значительно поредел
по причине гриппа. Работала небольшая кучка: рентгенолог и, тот, кто накладывал гипс.
   – Ну-с, раздевайтесь! Показывайте, что у вас там болит, – приступил к делу врач, и, вперив на Григория укоризненный взор, устало пробурчал. – Помогайте! Помогайте, чего зря стоять!..
    Григорий расстегнул модную шубку Чегевары и легонько стянул с узеньких женских плеч. Кофточка снималась через голову, она плотно    облегала грудную клетку и доставила много хлопот. Противная ткань не хотела растягиваться, её (кофту) пришлось снимать «чулком», освобождая сначала  правое здоровое плечо и руку, а потом уже стягивать с больной левой руки сантиметр за сантиметром.
   – Всё, всё снимайте, – проворчал через марлевую повязку врач, для которого женское обнаженное тело, такая же обыденная вещь, как резиновые перчатки.
     Чегевара недовольно зыркнула на подчиненного члена профсоюза. Ловким движением здоровой руки она сама расстегнула бюстгальтер и отвернулась чуть в сторону от Григория.
   – Мне можно выйти? – спросил Гриня и, не дожидаясь ответа, направился к выходу из кабинета.
   – Погодите, молодой человек! Мы еще рентгентик сделаем, загипсуем, где надо. У вашей подруги, судя по всему, переломчик плечевого сустава и ребрышки,.. того! Где это вы так угораздились?!
     Последние слова относились к самой Чегеваре. Она, смущенно поглядывая то на Гриню, то на врача, объяснила как было дело. Не забыла упомянуть и про колышки, на которые упала.
    – Косточки – ерунда! Срастутся, если сломались. Вы  это берегите!
      Доктор кивком головы указал на грудь, под которой он прощупывал переломанные ребрышки. Товарищ Ч морщилась от боли, тяжело дышала и, каждый раз вздрагивала и дергалась в сторону от его прикосновений.
    – Но-но-но, потерпи немного!
      Успокаивал он,  отмечая авторучкой места  на теле для рентгеновской съёмки. Григорий, стоя в дверях, сочувственно косил глазом, но не на процедуру прощупывания ребер, а на грудь Чегевары. Да-а! Такого он ещё
не видывал!.. Любая женская грудь есть само совершенство. Но эти были сверхсовершенство! У!.. совершенство! Груди Чегевары были словно вылитые из воска первой майской мёдогонки. Они как две сахарные головы торчали из грудной клетки. Ареолы её сосков, поражая своим экватором, делили каждую грудь пополам! Не у всякого африканского вождя в   многочисленном стаде жён найдутся такие богатства!
     После наложения гипсовой портупеи, левая рука Чегевары была плотно прижата к груди. Из её одежонки ничего ровным счётом на неё не подходило. Григорий снял с себя рубаху, закутал профсоюзного лидера, а сверху набросил дорогую шубку. К порогу травмпункта он подогнал такси и, с
комфортом довез Ч до подъезда. Ключом открыл входную дверь её квартиры, разул, раздел, уложил  на кровать и напоследок пожелал соблюдать
постельный режим.
    И уже дорогой домой Григорий вспомнил, что оставил у неё свою рубаху.
     «Ладно, – подумал он, – дня через два навещу товарища Ч».
    Как дальше сложилась судьба Вали Чегевары нам неизвестно. Известно, что через два месяца гипс с неё сняли. Ещё через четыре месяца товарищ Ч ушла в декрет. А ещё через три месяца она родила девочку Олю.
    - Ох, и красивая девчонка получилась, - восхищалась подруга Чегевары.- Точная копия Григория. Значит, будет зваться - Ольга Григорьевна Чегевара.