Перекур в трамвайную ночь

       Сие произведение посвящается Любви, равно как Кузьме Петровичу, негру Грише, трамваям, отслужившим не менее двух сроков службы, и прочим любезным моим соотечественникам, как ныне здравствующим, так и не дожившим до выхода в свет данной поэмы.
Это не есть цельная картина жизни, несущая в себе заряд бодрости и советы молодым супругам.
Скорее всего, это обычный взгляд из темноты в никуда, высвечивающий отдельные передвижения в стане противников диалектики как объективного закона, попытка проникнуть в праздничный мир цепных реакций, стремление показать идеальных материалистов при помощи материализующей идеи, желание, наконец, взглянуть на ярмарку-распродажу человеческой чести, воли и разума сквозь призму неважного авторского настроения.

С уважением ко всем читателям, сумевшим дочитать это произведение до его унылого конца,
Rotwald.



Трамваи стали проходить,
За шторой небо розовеет.
Не надо спящего будить,
Сегодня мир оцепенеет.
(с) Николай Оцуп.


1.
Стоит стена, на ней - портрет,
С портрета вдаль глядит лукаво
Орденоносец прачка Клава,
Вдали ей чудится просвет.
И всем по мнению живописца
Внушает веру мастерица.

Я встану рядом с прачкой Клавой
И в перспективу вперю взгляд.
Начнут коситься все подряд
На нас, глядящих вдаль лукаво.
Так пусть пробудит в людях стыд
Наш целеустремлённый вид!

2.
Кузьма Петрович - славный малый,
Привыкший мыслить без прикрас,
Бывал взволнован всякий раз,
Когда с работы шёл устало.
И лишь домашние заботы,
Боролись с умственной работой.

Давным-давно исчезло Солнце.
Не верь - что съел его Дракон,
Других виновных мы найдём,
Раскрасим в клеточку оконце,
И будем верить, что тогда
Взойдёт пропавшая звезда.

Мир отштампованных реакций
Живой не терпит мелюзги,
Он электронные мозги
Готовит в качестве сенсации.
И зреют ненависть и страх
Во всех двуногих существах.

3.
Потомок ли ты обезьяний,
Посланник ли других миров,
Я говорить с тобой готов
Про море, космос и бананы.
А негр Гриша на трубе
Сыграет реквием тебе.

Любой из нас - ассенизатор,
Любой читает по слогам,
Бросает вызов-гимн богам,
Засунув в рот транквилизатор,
Любой становится эстетом,
Лишь познакомившись с кастетом.

Любовь, пугая нас рогами,
Стремится Веру растоптать,
Надежда лезет под кровать,
Надеясь пережить цунами.
От этих обалдевших дур,
Едва спасает перекур.

Пусть у тебя во рту занозы,
И отморожен твой язык,
Коль ты к лишениям привык,
Но в грядке хрена видишь розы,
Любовь тебя спасёт, коллега
В день марафонского забега.

Крушится всё по воле века.
Реактор ядерный поёт
И обезьяний час придёт,
Когда не станет человека.
Кузьма Петрович гаркнет: Бис!
Завидев спившихся актрис.

4.
Вопрос искусственного света
Выходит на повестку дня.
Прорабы требуют огня,
Льют на бумагу желчь поэты
И первой лампочкой гордясь,
Века затаптывают в грязь.

Принятие плана ГОЭЛРО
Отметил негр Гриша трезво;
Вы дайте денег, он же резво
Поднимет за него ведро!
Но денег нет… Проблема эта
Мешает вникнуть в тайны света.

Начальник цеха дядя Сидор
Пал на колени предо мной:
Другою надели судьбой,
Писатель, друг! Поставлю литр!!
Не то, гляди! опять на вас
Пойдёт войной рабочий класс!

Гражданской битвою встревоженный,
Плюю в открытое окно…
В стакане плещется вино
И строит дьявольские рожи,
Грозится стать лучом познания
Во тьме законов мироздания.

5.
Трамвай не знает слов любви,
И вкус едва ли помнит пива;
Никто не говорил с ним льстиво
В сезон уборки полыньи,
Не клялся в дружбе на века,
Гвоздём царапая бока…

Вцепившись в поручень облезлый,
Я жду конца последних слов,
Но в сонм невнятных голосов
Завёз меня предмет железный.
И нет спасенья никому,
Средь звуков, тонущих в дыму.

Один ездок стремится к славе,
Другой - от славы той в бегах.
Вручает третий впопыхах
Медаль орденоносцу Клаве.
Портрет такого персонажа
Не красит стены Эрмитажа.

Когда трамвайная дорога
Стремится обогнать трамвай,
Рукам ты воли не давай! -
Сказал кондуктор Стасов строго.
И я, перед природой чист,
Издал вдруг паровозный свист.

6.
От сантехнических этюдов
Порой кружИтся голова,
Язык коверкает слова,
Душа уже не верит в Чудо…
А князь Козлов, садясь в карету,
Суёт за ухо сигарету.

В тонах багровых жизнь проходит.
Кузьма Петрович, как маляр,
Рисует на стене пожар
И сам же глаз с него не сводит.
А негр Гриша дам стращает,
Своим бельмом, скрипя, вращает.

Мы все - невольники рассвета,
У всех на лбу горит клеймо,
Луна сияет, но темно
Бывает и под лунным светом.
И Смерть - противная старуха,
Ещё один! - бормочет глухо.

7.
Мой череп - страшная пещера,
Хранит портреты мудрецов,
Влюблённых женщин и глупцов,
Свечей огарки, дом Ашеров…
Когда тоска поэта гложет,
Никто ему помочь не может.

Плоды явились перекура,
И вот, не знаю, что сказать.
Я мыслить начинаю вспять…
Кышь, ядовитая аУра!
Трамвай - вот кто здоровья жрец,
Не пьёт, не курит… Молодец!

Вооружившись детской шпагой,
Преодолев животный страх,
Небритый, потный, весь в слезах,
Укрывшись за бутылью с брагой,
Кузьма Петрович до рассвета
Сражался с хитрым Табуретом.

Когда вокруг все рвут и мечут,
Когда вокруг - порочный круг,
Когда всё валится из рук,
Иные - произносят речи,
Другие - верят в каждый сон,
А третьи - пьют одеколон.

8.
И скрип, и грохот раздаются -
Приметы верные того,
Что мы уже недалеко
От трассы новой революции.
Герои прошлого, крепитесь!
Вы нам не раз ещё приснитесь…

Певец обшарпанных сараев,
Вновь воспевает пыль дорог,
Тех, что пройти бы сам не смог,
Без перекуров и Трамваев,
Без грубых шуток пьяной рвани
И звуков, умерших в баяне.

Гремят трамвайные колёса,
Искру о рельсы высекая.
Торговец Сулейман, икая,
Сказал, что на любовь нет спроса.
Видать, клиентам Сулеймана
Любовь уже не по карману.

Толпа нетрезвых оборванцев
Со смехом тащит пулемёт.
Отряд жандармов гимн поёт.
Ругают матом иностранцев…
А негра Гришу дума гложет -
К кому пристать решить не может.

Я удалюсь путём трамвайным,
Заслышав скрежет тормозов,
Толпы убогой хриплый зов,
Претит мне тупостью бескрайней.
Оставь, толпа, свои угрозы -
Я не приму защитной позы.

А негр Гриша на трамвае
Трамвайной ночью проезжая,
Себя за скорость уважая,
Кивнёт надменно птичьей стае.
И контролёр, трамвая друг,
По стойке смирно встанет вдруг…

9.
Иссяк фонтан нетрезвых мыслей.
Бредёт бессонницы конец.
Пусть в эпилогах я не спец,
Да и давно шаблоны скисли,
Пред тем, как утонуть в пыли,
Скажу немного о любви.

Любовь есть средство размножения!
Девиз сей, что природой дан,
И человек, и таракан,
Должны принять без возражений,
И ждать покорно вероломства
Неблагодарного потомства.

Любовь - тропа к идиотизму,
Конец нестриженым усам,
Начало вере и слезам,
Подачка псу Сюрреализму…
И, всё же.., выйдя из экстаза,
Не дёргай ручку унитаза!