IX

Давай разделим грусть напополам,
А что терять? Уже не станет хуже.
А крейсер рассекает солнце в лужах,
Он правым бортом - здесь, а левым - там.
Но целого его не отыскать, -
Расставил Бог с небес, как драных кукол,
Под мрачный рассыпающийся купол...
Но я тебя всё время буду ждать.

В руинах, на обломках кораблей,
И пусть мне Бог настроит заграждений, -
В решётках дней печаль стихотворений
Мне станет только ближе и родней.
Я заплачу исправно по счетам,
Но, хоть убей, мне очень сильно нужен
Тот крейсер, что усталостью простужен...
Давай разделим грусть напополам.

***

Закрой глаза. Цветной калейдоскоп
Из тёплых снов неслышно в изголовье
Я положу. И сказок целый сноп
На сердце ляжет искренней любовью.
Они тебя обнимут до утра,
И трудный день вдруг станет так неважен,
Забудется усталое вчера
В кругу страниц, картинок, персонажей.

Вокруг тебя возникнет мир теней,
Театр снов, в котором плавность звуков
Ласкает душу. Горше и больней
Уже не будет. И тебя за руку

Возьмёт та Королева Тишины,
Что с самых древних лет ночами правит,
И бледный свет невидимой луны
На память в волосах твоих оставит.
Ты спи. И закружится карнавал
Из снов, тебе подаренных. До донца
Допей его, чтоб завтра день настал
Под музыку оранжевого солнца.

***

Всё. Больше не пишу. Устала Муза.
Топор на сердце. В крошево гранит.
И стало тихо. Больше не болит.
Живу на грани, но без перегрузок.

Мотор в груди размеренно стучит,
Течёт по капле чёрной струйкой смазка.
Лишь лечит незаметно душу сказка,
В которой нет ни грусти, ни обид.

Но это как в тумане. Миражи.
Стихи в конверты - в море кораблями.
Пускай плывут в туман, прощаясь с нами,
В осколки разбивая витражи,

Что раньше горизонта полосой
Манили в неизведанные дали,
В которых мы стихи свои читали,
Захлёбываясь рифмой-бирюзой.

Теперь осталась только Тишина.
Перо не очинить. Промокли крылья.
Разрушен мир. И про меня забыли.
Пустая молчаливая война.

И насмерть. Только зимы впереди.
Не выжить, не простить, не отогреться.
Всё. Больше не пишу. Осталось сердце
В том городе, где вечные дожди.

***

Пускай совсем не кладезь вдохновенья
Моя душа. Но в суетности дней
Я всё ещё пишу стихотворенья,
В которых становлюсь на миг сильней.

В которых нелюбимость мною лета
Едва заметна в мягкости ночей,
И чёткий контур дула пистолета
Почти не виден с пламени свечей.

В которых неизбежность не стреляет
Прицелом чётким в яблочко сердец.
В них падший ангел мой не умирает,
Сорвав со лба терновых слёз венец.

В которых покаянию нет места
Среди тех сплавов летних миражей,
Что лепят образ "Вечная невеста
Осенних дней с прощанием стрижей".

В которых перепутаны мгновенья,
Затерянные в шёлке покрывал...
Пусть я совсем не ангел вдохновенья,
Но так хочу, чтоб ты им задышал.

***

Меняю всю осень на двадцать часов
Бескрайнего лета в ладонях земли,
Где призрачной линией вдоль полюсов
В полёт соберутся мои журавли.

Холодные слёзы из скомканных туч
Рукой выжимая, услышать их крик
Сквозь бледный последний, но солнечный луч,
Что в месиве неба так странно возник.

Поймать его в зеркало грязных витрин,
Раскрасить глаза полумёртвых теней,
Сглотнув невозможность коснуться картин
Дрожащей рукою в реальности дней.

И несовершенным владея пером,
Словами на карте зигзаги-значки
По-прежнему ставить, пытаясь в былом
Волшебным огнивом зажечь маяки.

На клеточках глобуса море потерь
Стирает, как ластиком, контуры стран
Штормами "забудь, не проси и не верь",
Идущими с сердцем на жёсткий таран.

Но хриплыми криками: Есть она! Есть!
Та линия бледная вдоль полюсов!
На грудь и налево - вот именно здесь
Я осень меняю на двадцать часов

Бескрайнего лета в ладонях земли,
Хранящего призрачный солнечный свет,
Где в снах накурлычут тебе журавли
Счастливую сказку на тысячу лет.