Шарм

Мы, конечно, с тобою не в Куршевеле,
но тут тоже неплохо. Здесь каравеллы
скользят по морской бирюзе утюгами,
и раз лишь увидев, признателен гамме
ты остаёшься, отныне прозревши,
что гаммой доселе считал – нет, не спектр, а бреши.

От наших краёв – только сумрак танталов.
Мы сидим на песке у живых кораллов.
Только яхты вдали могут быть одиноки.
Христианские рыбы целуют ноги.

И много в себе открываешь здесь, будто
внутри поселился опаловый Будда,
не знал ты до рыбок тех рифовых мимики,
здесь негры, и пальмы, и финики.

Мы сидим за столом на своей терраске,
здесь так много еды – не по-христиански,
и танцуют ужасно мирское танго.
Мы сидим в переплетьях кривых ротанга.
На отчизне стучаться об лёд коленями,
тут сверкают повсюду цветы келейные.

Почернев, словно лодка с второй засмолки,
я сижу там, где и стыдно молвить,
от волненья под дверью ты вся землиста,
я загибаюсь, пардон, от дриста.
Это с жиру, родная, смерть не обидна
от измены обрыдлого алгоритма.

Тутанхамон здесь, Луксор, Исида.
В мусульманских странах хоронят сидя.

                1001