II

Мёртвый дом. Моя "Алая Роза".
Только бьётся в подвальной пыли,
В цепких лапах хандры и склероза
Его сердце. Убить не смогли

Ту печаль, что змеёй ядовитой
Выпивала горчащую кровь,
И струилась по венам подшитым
Жёлтым ядом живая любовь.

Вырывала стенанья из глотки,
Липким потом расплавила лоб,
Обжигала пол литрами водки
И толкала безжалостно в гроб.

Чернотой сумасшедших видений
Заполнялось пространство. И дом
Погружал себя в шаткость сомнений
И в немыслимый бред о былом.

День за днём в прах и тлен превращаясь,
В снах ступая за Чёрным Жнецом,
Обречён был дышать, оставаясь
Носферату - живым мертвецом.

Он питается каплями света,
Дышит жаром погибших пустынь.
Этот дом не увидит рассвета.
Я его разрушаю. Аминь.


***


Верните Осень... И оранжевые клёны
Пусть разрисуют поднебесные чертоги.
И лист последний, побледневший, но зелёный,
Мне ляжет в руки. И забудутся тревоги

За рюмкой водки, той, что с запахом закатов,
С осеннним дымом перемешанных, и с ложкой
Чего-то тёплого из давнего "Когда-то",
Что исчезает в Настоящем понемножку.

И в голове хмельной рождаются сюжеты
Нелепых сказок - бесконечный планетарий.
Иголку в руки. Песни Осени допеты.
Лист на бумагу. Жизнь окончена. Гербарий.

На полке будет огонёчком светофора
Мигать зелёный этот лист в моменты грусти.
Зима рисует на окне моём узоры,
И где-то слева заболит, потом отпустит.

Но сквозь стекло ещё видна мне неба просинь,
Никто, конечно, не спасёт и не поможет.
И ни о чём не попрошу. Верните Осень!
И лист зелёный оживёт... и я, быть может...


***


Снег клочками ваты на ветру,
Город мой норд-остами простужен,
И мороз, проснувшись по утру,
Застеклил озябнувшие лужи.

Пятый день январский настаёт,
Только к чёрту зимние законы!
Нужно вспомнить надпись: "Всё пройдёт"
На кольце заветном Соломона.

Всё исчезнет: мёрзлые дожди,
"Борода", что горы покрывает,
Даже то, что будет впереди,
Толком не начавшись, исчезает.

И в кармане старенький пятак,
Тысячи на сдачу не даются.
Обжигает душу мне коньяк,
И лимон как солнышко на блюдце.

Да! С утра!.. И Цою в голове
Тесно. И кукушка не пропела -
Сколько лет мне бегать по траве
Босиком и прыгать неумело

В небеса с бетонного моста,
Целиться в висок из пистолета,
Думая: "А сбудется ль мечта,
В Новый год рождённая, до лета?"

Всё пройдёт. И семьдесят часов
Странных, незнакомых раньше мыслей
Сгинут в водопаде голосов
Самых дорогих. И пусть зависнет

Время на одной из всех страниц.
И пускай нещадно ветер свищет,
Мне зима из тысяч разных лиц
Самое знакомое отыщет.


***


Мой Свет отныне - сказочный герой,
И будет жить в волшебной светлой сказке,
Которая для всех была игрой,
Обычной чёрно-белою раскраской.

Безжизненный компьютерный сюжет,
Но как-то странно душу бередящий.
И профиль с лёгким именем Мой Свет
Не сказочный, а очень настоящий.

Он был с ещё "довирусных" времён
И весь светился нежностью и лаской,
Но длительным молчаньем опалён,
Нашёл своё спасенье в светлой сказке.

И все слова, живущие теперь
В написанных курсивом диалогах,
Не станут "самой горькой из потерь",
Они - живые. В них безумно много

Сокрытой правды и ещё тепла
Такого, когда луч скользит по крыше.
Я счастлива, что всё же я смогла
Озвучить мысли. Кто-то их услышит

И, может быть, прочувствует всё то,
Что мне поможет стать опять парящей.
Моя душа - реальное Ничто,
А вот Мой Свет - живой и настоящий.


***


Я больше не хочу. Возьми меня с собою
В безликий монастырь. И с радостью уйду
В тот тихий Божий мир. Мне всё равно, не скрою,
Где мне отныне быть: в раю или в аду.

Крылами мёртвых птиц разорваны мгновенья,
Которые меня старались оживить.
Как трудно принимать последнее решенье
И в этой жуткой тьме прощать всех и любить.

Счастливых красок нет, лишь чёрное на чёрном.
И мной проигран вновь со страшным миром торг.
И тело стало вновь бесстрастным и покорным
В пространстве, что до слёз напоминает морг.

Безжалостным дождём размыты акварели,
И трещинами мой покрылся Notre Dame.
Когда-то же смогли, когда-то мы сумели
Спасти от пыльных бурь свой личный светлый храм.

Лишь Готика теперь - спасение для падших,
Для Ангелов, что мир пугают чернотой.
Возьми меня с собой. Походкою уставшей
Я, даже умерев, отправлюсь за тобой.