Фильм

Зима во мне снегом белым-белым
Рассыпается на части, кадры, фрагменты.
Ты во снах моих был дерзко смелым,
Как герой исторической киноленты.

Нет, впрочем, из голливудского экшена,
Там много сюжетных линий намешано.
Банк. Ограбление. Погони. Кровь. Объятья.
У тебя краденые машины, у меня – платья.

Которые я не носила. Скорее всего, снимала.
Наши отношения не выходили из рамок скандала.
И как мы не пристрелили себя в русской рулетке?
Ты не любил звук сирен, а я платья в клетку,

В горошек, я вообще не любила шмотки
И могла отличить шуроповерт от отвертки.
А в конце фильма нас накрыла взрывная волна.
(Режиссер не выносит таких, как ты, таких, как я).

А потом наши амплуа офранцузили.
Реплики удлинили, платья сузили,
Мы много бродили или просто молчали.
Мы вообще встретились только в финале,
Чтобы попрощаться и выдохнуть «се ля ви».
И никакого «пира во время чумы».

 И титры. Эти титры бесконечной лентой!

PS:
А твоя улыбка иногда была едва заметной…
У тебя смеялись глаза, понимаешь, искрились?
Почему мы сдохли в этих фильмах, а не родились?

Могли бы прожить счастливо, долго - 130 минут!
Но в середине фильма, обязательно! враги хату сожгут,
Война и немцы, земля и небо, и снова взрывы.
Не будем вместе и вряд ли живы…


….

Всегда есть подвох.
Режиссер думает, что он Бог.
А мы с ним никогда не спорим.
Закончится фильм, мы поедем к морю…

И там снимут «Челюсти»-три.
Да когда же это кончится, черт возьми!