Памяти присутствия

Происходит смятение духа,
 крушение плоти:
 ритм, что мной пережит,
 что был ярок и прост,
 в моём сердце стучит –
 вы в стихах его вряд ли найдёте,
 я его поломаю…
 но сейчас –
 в каждой жилке дрожит…

 То агония голоса, что ударится в рост
 после смерти, погост
 превращая в цветущее поле,
 выбираясь в широкую степь,
 с горизонтом сливаясь
 и впитываясь в закат,
 за которым рассветная доля –
 новым голосом взятая смерть,
 старым зёрнышком слепленный колос…

 И тогда,
 и тогда,
 наугад
 всем в любви признаваясь,
 я признаюсь в болезни аккордами,
 что, в подростка врываясь,
 куролесили тайными кортами тенниса воли и, гордыми
 нервами в небо дерзаний врезаясь,
 в нём остались нестёртыми маршами
 уходящих в бессмертье солдат…

 Разве я виноват,
 что на струнах любимого детства
 без конца,
 без конца
 эти ритмы игрались;
 вольной волей, как падающая звезда,
 навсегда,
 навсегда
 в моё сердце врезались;
 и всегда,
 и всегда,
 выбирая момент, повторялись,
 лишая на время
 голос мой,
 голос, мной обретённый,
 лица…