Рыжик

Цела конспиративная квартира,
здесь как-то встреча скромно проходила,
покрытая навеки тайны флёром,
пусть тайное пребудет за забором.

Но вот родился маленький ребёнок,
в народе его кличут «путинёнок»,
ЛжеПутиным не станет он поправу,
найдут ли власти на него управу?

Разлучница невольно или вольно,
но сделала жене премьера больно,
жена премьера подалась в монашки,
теперь псалмы читает по бумажке.

Ребёнок рос, как солнышко, как рыжик,
любил читать, (он засыпал средь книжек),
и, «зависая» как-то в Интернете,
«прозрел» по старой сайтовской газете.

Что папа был ему – не просто папа,
что задавила государства лапа,
что папа был, писали так, героем,
от поколений будущих не скроем.

Страна была в руинах. Боже – право.
Но не погибла до конца Держава.
Как Франция, бурбонили во власти
партийцы, беспартийцы всякой масти.

А Рыжик рос себе среди детишек,
весёлых, раззадористых мальчишек,
слыл сверхприлежным, точным, аккуратным,
для сорванцов, порою, непонятным.

Потом махнули на него рукою.
Задумчив был излишне – что с такого?
Росли мальчишки вместе со Страною,
и не было им выбора другого.

Мир прочных и высоких технологий.
Мать Рыжика была теперь в тревоге.
Власть сына у неё не отбирала,
но иногда серьёзно намекала…

Уехать из Москвы, в Сибирь, как в ссылку.
А сына спрятать в айл за Баргузинку.
Цела конспиративная квартира.
Кумир, не сотвори себе кумира!

Был мальчик под прикрытием охранки,
ЕДРа остатков, правда, после пьянки
охранка о ребёнке забывала,
платили мало, и она – зевала.

В горниле политических баталий,
когда Страну сначала разобрали,
а после и собрать не удавалось,
судьба ребёнка – это просто шалость.

Страну собрать назад не получилось!
Такая незадача приключилась…

Но я не дам читателю развязки.
Судьба ребёнка – для меня святое.
На проходимцев – я одену маски,
а Рыжик будет – солнце золотое.

Во время политической тревоги
народ от Бога ждёт всегда подмоги,
он ко святым с усердьем уповает,
а о живых на время забывает.

Ведь и Сибирь, бывает, приласкает
еловой лапой, ягод накидает,
груздей, да рыжиков, всё ходишь по морошке,
а прошлое – как будто понарошке…



25 января 2012 г.
С-Петербург