поэт иван двудомный

Говорят, бывает литература дома и бездомья. Это, наверное, как народное кино и фестивальное – на конкурсах любят то, что не любимо даже самим автором и вряд ли когда-нибудь полюбится публике. Поэт Ивановский был обласкан учредителями поэтических смотров именно потому, что умело описывал, как он скучает по ласке. Последнюю премию (а у него даже последняя премия была первой) он получил как раз за сборник стихов, в которых его лирический герой был снедаем тоской на золотых карибских пляжах. В предыдущих книгах узнаваемый, хотя и остающийся загадочным, брюнет с романтичной щетиной страдал от одиночества в сказочном гареме, подвергался ударам судьбы в замке на окраине Голливуда, терзался смутными сомнениями за дегустацией винтажных вин и в трепетном предчувствии ожидал нестерпимой будущности среди райских садов приватизированного дачного участка. Его большие грустные глаза и растянутые свитера неизменно привлекали жалостливых поклонниц. Хотелось дать ему укусить пирожок или скормить с ложечки банку домашнего варенья, где сахара много, много больше, чем яблок. Он не противился. Он вяло отдавался в руки почитательниц высокой поэзии, и они распутывали его буйные кудри, напоминающие причёску Есенина в негативе, напевали ему в красные мужественные уши миллионы лестных и прелестных утешений, многие даже предлагали прописать пятым жильцом на четырёх квадратных метрах певца бездорожья, безвременья и безделья, но певец отказывался, картинно смахивая слезу умиления и принимая позу «честная бедность с разворотом влево». Так как художник должен быть голодным, он не ел даже на презентациях собственных сборников – разве что те крохи, которые совали ему в рот бесконечные наманикюренные ручки. Его, беднягу, и так кормила на убой жена, от которой он скрывался у не менее настойчивой любовницы. Всё труднее поэту было казаться голодным….