Гадкая истина. Поэма

Я был измучен, раздавлен, в недоумении.
Но истина уже сверкала из-за недоумения.
Гадкая истина!
   
                .         
                Ф.М. Достоевский


               
     Г А Д К А Я  И С Т И Н А         

           т р о и ц а


Он уходил под сочный хохот зала,
Фальшивый и блестящий Манекен!
И смачная пощёчина пылала
На жирной и лоснящейся щеке.

Безумец! Он не мог не поскользнуться!
И грохнулся на сцену, у кулис...

Зал хохотал над бедствием Безумца!

О, Господи, как хочется курить...
               
                Я
               
                1

Когда над твердью и над морем
Как гром разверзлась тишина,
Луна сверкающим паролем
Взошла кромешна и страшна.

И рухнул занавес. И горло
Сдавил оргазм. И замер зал
Пока спокойно и покорно 
Покойник в морге замерзал.

Сморкались. Кашляли. Кряхтели.
Исчез к развязке интерес.

Актёрам роли надоели.

И не понять в глуши небес
Зачем когда-то на дуэли
Убил Мартынова Дантес?

И одинокая фиалка
На чёрной глади катафалка
Цвела, прекрасная как грех!

И в звуках траурного гимна
Раскрыла братская могила
Свои объятия для всех.

И не было ни сил, ни мужеств
Спасать умерших и живых.
И нестерпимый, душный Ужас
Клубился в безднах грозовых!

А я, скучающий в буфете,
Глядел задумчиво туда,
Где с ледников тысячелетий
Текли хрустальные года.
Года, протекшие напрасно
Тоской длиннющих макарон,
Я пригласил на грешный праздник
Моих грядущих похорон.

              2

В непостижимом Абсолюте
Слились начала и концы.

И Бог, как витязь на распутье,
Сосал минуты—леденцы.

Он ждал сегодня на свиданье
Того, Кто ночью, при свечах
Засыпал пеплом состраданья
Надежды тлеющий очаг.
И Кто-то, в жертву приносимый,
Скорбел страдающей душой.

И над блаженной Хиросимой,
Как меч карающий, взошёл,
Взошёл, сверкающий как рыцарь,
И взглядом души проколол

Единый в трёх суровых лицах!--
Судья. Палач. И Прокурор.

Он видел—Первый и Последний--
Непогрешимый Судия,
Что там, внизу, в тоске предсмертной,
Такой же проклятый, как я,
Грехов чугунных ожерелья
Чертям развесив по рогам,
Балдел до дури ошалело
Пропащей жизни Балаган!

                3

Так обольстительно, по-женски
Ласкались к Богу как птенцы,
Приговорённые к блаженству
Раскаявшиеся подлецы.

И Лютер в дюжевых перчатках
Сжимал Распятие как нож!

И лютой стужею крепчала
Варфоломеевская ночь!

Всю ночь захлёбывалась жарко
Потоком собственных блевот
Страна, которую не жалко,--
Воровка, шлюха и служанка,--
В душе запекшийся плевок!

Июльской ночью, грозно-душной,
Мерцая с призрачных небес,
Терзали сумрачную душу
Глаза расстрелянных принцесс.

А здесь походкой равнодушной
Шёл исторический процесс.

                4
Когда я в юности однажды
Судьбу швырнул как бумеранг;
Когда от голода и жажды,
И от любви я умирал;
Когда по краешку стакана,
Как девственница строга,
Упругой струйкою стекала
Кровоточащая строка;
Когда фокстротили скелеты
Среди заброшенных могил
Под заунывное скуленье
И завывание пурги;
Когда отчаянно хрипела,
Как в пьяной песне Азнавур,
Надежда, гибнущая первой
В багряной бездне амбразур;
Когда через прицелов прорезь
Сходились взглядами враги;
Когда спасенья лёгкий проблеск
Скользил сквозь адовы круги;
Когда кусалось и бесилось
Дитя Адамова ребра,
Кляня бесплодное бессилье
Так долго жданного Добра;
Когда в пронзительном романсе
Погас последней ноты вздох,
И трое—Дьявол, я и Бог
Сошлись, как три туза в пасьянсе,
И сладострастный Скоморох
Измазал красною помадой
Тугие груди облаков;
               
И Зло грохочущей громадой
Вгрызалось в души глубоко,--

В позолочёных эполетах!--
На зависть графским кучерам!--
По миру шествовал победно,
Неутомимый как пчела,
Неуловимый как мираж,
Над всем глумящийся Мерзавец!

И было горько умирать,
Неотомщённостью терзаясь.

              5

Черта червонного заката
Перечеркнула небеса.
И беспощадный Прокуратор
Как меч над миром нависал!
Куранты били покаянно,
В спасенье веру потеряв.

И тихим вздохом океана
Возникла из Небытия
Соната каторжных колодок!

И по нечистым четвергам
Под сводами небес холодных
Гремел неистовый орган!

Орган гремел...О, эти звуки!
Как свора злых, полночных вьюг!
Как разъярённые гадюки
Терзали страстно плоть мою!

А я смотрел туда, где Дьявол
Свершал невинности обряд
И кожу нежную корябал.

И низвергался водопад
Шизофренических парабол!

И Бог, безумный как Солярис,
В глухом отчаяньи рыдал...
И Ада тяжкие врата
Со скрежетаньем отворялись.

               6

И там, в бушуюшем провале
Чернел Неведомый Кордон!
И губы ангелов шептали:
Армагеддон, Армагеддон.--

И женщина, которой нету
Пока, кричала сквозь века
Слова любви. И хвост кометы
Над ней безжалостно сверкал!

И грешных душ самосожженье
В геенне смертного одра
Благословляло осужденье
И убиение Добра.

                7

Сверкал топор от крови чёрный!
Рычал Палач. И ветер выл.

И над Вселенной обречённой
Всю ночь звучало утончённо
Недоумённое: Увы!
Увы, все истины банальны
И омерзительно ясны!

И в час, пронзительно-печальный,
В петле чудовищной спирали
Качнутся Вечные весы!

И грянет гром с небесной выси!
И вздрогнут смрадные миры!
И миллиарды потных лысин,
Как биллиардные шары,
Помчатся в ночь, врезаясь в лузы
До дна распахнутых могил!

И скотства скользкие медузы
Вползут в безумные мозги!

                8

Багряный Будда дунет сверху
Простой, тусовочный пароль,--
И грянет бунт! И будет свергнут
С престола Солнечный король!

И Дьявол с дьявольским размахом
Взойдёт на опустевший трон,
Как вурдалак восстав из праха!

И заползёт в моё нутро
Червяк отчаянья и страха.

И мир как маятник качнётся!
И трубным гласом ишаков
Он завопит: Когда ж начнётся
На долгожданный эшафот
Грехов торжественное шествие
По спинам измождённых кляч?--

Об этом знают только шестеро:
Господь. Случайность. Прелесть Вечера.
Судья. Трактирщик. И Палач.

                9

И Дух, пленительно-вечерний,
Как ношу сбросит с облаков
Святой глагол неизреченный,
Всесокрушающий глагол!
И повторится всё с начала,--
Когда в полуночи святой
В хлеву Мария закричала
Под Вифлеемскою звездой.

И горе гордым, кто отрёкся
От постулатов Рождества!

Им не постигнуть волшебства
Бездонной тайны парадокса
Существованья Божества!
Вкусить Причастия вино,
Познать забвение Хеопса
Заблудшим душам не дано.         
Понять —кто прав, а кто—виновен,
И ощутить, как в первый раз,
Любви мучительный феномен
И смерти сладостный экстаз!

               10

Потусторонняя, как зритель,
Душа от ужаса замрёт,
Когда безжалостный Казнитель
Её зашиворот возьмёт!

О, как стервозно и стриптизно,
Отбросив пресную мораль,
Искать в глубинах мазохизма,
Как рай потерянный, Грааль! 
О, как прекрасно ночью каждой,
Как шлейф презренье волоча,
Ползти испуганной букашкой
На растерзанье сволочам!

Как сладостно на мокрой плахе
Лежать безропотной овцой,
Пугливо вздрагивать и плакать,
Жалея горько обо всём.

И ощущая жадной плотью
Нещадно хлещущую плеть,
Лизать кровавые лохмотья,
Плетьми свисающие с плеч!
И прогорланить что есть мочи:
Хвала и слава Палачу!--
Щекой, распухшей от пощёчин,
Прижавшись к потному плечу.

И близок, близок миг ужасный!
Молить о жалости напрасно,
Слова прощенья лепеча!

Меня казнят уже сейчас!

На эшафоте сладострастном,
Где кровь свежа и горяча!

Неотразим топор прекрасный!

И в ноздри рвётся перед казнью
Сивушный выдох Палача!

                11

И чёрный дьявольский монокль,
Как вспышка молнии сверкнёт!

И накренится эшафот.
И Царь Небесный одиноко
На Землю грешную сойдёт.

Сойдёт задумчиво и кротко,
Как в темноте тропу ища.
И поплывёт Луна как лодка
Сквозь чудо Млечного ручья.

И мертвецы на крышке гроба
Прочтут безжалостный Закон:
В седой безбрежности времён
Нет существа несчастней Бога!--
Он мир судить приговорён!

Он Бог, Он судит и карает!
Легка расправа у Него!

Но ни в Талмуде, ни в Коране
Уж не исправить ничего!

О, как нелепо и некстати
Придумал пошленький мирок
Наш незадачливый Создатель
И неудачливый Пророк!

Он самый лучший и любимый,
Блаженный, милый Старичок!
Простим Ему непоправимый
Его трагический просчёт!
О Бог. Он распят и замучен
Ордой бесчисленных иуд!

Он падает с небесной кручи!

И не начнётся Страшный суд
Пока цепляется за тучи

Его горящий парашют!

                12

Из мрачной тьмы зловещих моргов
Грядёт Взыскующий Жених,
Который Узрит гибель мёртвых
И воскрешение живых.
Положат агнца на закланье
На ложе плахи тюрьмы,
И слёзы девственниц как пламя
Прожгут могильные холмы.
В очах, наполненных слезами,
Как лист опавший, закружит
Воспоминанье истязаний
Моей сентябрьской души.
И я узнаю как приятно,
Легко и просто умирать,
Когда воротится обратно
Неотвратимый бумеранг.

               13

Я упаду на дно колодца,
Где спит забвенья западня.

И даже тень моя сотрётся!

И Бог забудет про меня!

Бессмертья истина простая
Уснёт в сиреневом гробу.

И метку чёрную поставит
Копыто Дьявола на лбу!
               
Промчатся бешеные кони,
Кровавой пеной потушив
Огонь мучительных агоний
Моей сгорающей души!

И вновь на дьявольской ладони,
Как нож сверкающий лежу!

И дрожь рыдающей Мадонны
Как кровь струится по ножу.

И смотрит ласковая Вечность,
В благоуханьи разомлев,
Как подыхает человечек
На испохабленной Земле!

Куда бежать? В какую пропасть
Пропасть и сгинуть без следа?

Спасенья нет. Нигде не скроюсь.

Теперь на лбу моём всегда
Клеймо раба—бессрочный пропуск

В пучину Страшного суда!



             Дьявол

                1

Кого судить? Все люди святы
И непорочны как цветы.

Не зря младенцы-адвокаты
Сожгли Аркольские мосты.

Не зря молящиеся орды
У зацелованных икон,
Смиряя гордость, переходят
Непоправимый Рубикон.

В каком скиту, в какой мечети,
Они отчаявшись поймут,
Что все грядущие мученья
Не облегчат минувших мук.

                2

Летит сквозь дьявольское ржанье
На встречу с гибелью Земля.

Но смерть у каждого—своя.

Темны грядущие скрижали...
Недаром корчится, рожая,
Познанья жирная Змея!

Глядит с небес многострадальных
Незамутнённый Божий лик.
И беспросветный Нострадамус,
Когда как зуб душа болит,
В костры жестоких предсказаний
Швыряет порченный парик.

Блестят осколки оправданий.
Ползут из раковин астральных
Улитки липкие улик.

                3

А мне пора в могилу кануть,
И гимны светлые слагать
Раздавленному таракану
На каблуке у сапога!

О, как безумно захотелось,
Скользя сквозь призрачную ночь,
Червями сглоданное тело
На суд Господен приволочь.

А я, с ущербностью пещерной,
Предавший Бога за гроши,
Прошу у Дьявола прощенья
За то, что мало согрешил!

А я, раскаяньем казнённый,
Подлец, мерзавец и урод,
Вселяюсь в гроб, как в дом казённый,
С его мерцающей мурой.

Ложусь в могильную берлогу--
Соплив, обманчив, конопат,--
Как проигравший Ватерлоо
Капризный мальчик Бонапарт!
Осведомитель плодовитый!
Предатель, пакостник и хам,--
Я пью напиток ядовитый
Незамолимого греха!
Смешной, беспомощный растяпа!
Игрушка в лапах Сатаны!

И миллиардами Распятий
Не искупить моей вины!

                4

Как долго, нудно распинали...
Как  больно было на кресте...
И смутный блуд воспоминаний
Ночныи прибоем шелестел.

                5

Мы жили с нею над обрывом
У солнца в ласковых тисках,
С каким-то сладостным надрывом
Хмельные души расплескав.

Мы были молоды и пьяны!
Сгорая в яростной гульбе,
Мы пили жизнь,как сок багряный,
Зарёй стекающий с небес!
И над обрывом, над обрывом,
Сплетаясь в неводах любви,
Нам было радостно как рыбам,
Которых некому ловить.
И был закат неуловимый,
Всегда изменчивый закат,
И как пылающие дьдины
Тонули в небе облака.

И клёкот моря голубиный
Дрожал как дуло у виска.
И Дьявол, близкий и любимый,
Смиренно истину искал.

                6

И вдруг в очах его сиреневых
Зажглась отчаянья заря,
На площадях миров шагреневых
Кострами страстными горя.
И гнусно-гаденькие истины
Кривлялись в дьявольских ночах,
Без озаренья и без мистики
В устах младенца прозвучав.

И души грешников сгорающих
Узреть пред гибелью рвались
Колготки рваные сдирающих
Роскошнотелых дьяволиц!

И не было конца мучениям,
И горю не было преград.
И Дьявол плакал с отвращением
У всех кладбищенских оград.

                7

А я лежал в сырой могилке
С печальной дырочкой в затылке.

Парализованный кочевник,
Зажатый в стойбище тоски!

И лезли мерзостные черти
В мои засохшие мозги!
Лежал безглазый и беззубый,
Давно не нужный никому,
В кошмарной мгле игры бездумной,
Как грош последний на кону!

Отмечен дьявольским копытом,
Нездешний, немощный, ничей,
Под кайфом изощрённых пыток
В когтистых лапах палачей
Лежал пропащий, падший, бывший,
Больной, обманутый дурак!

И в зал души моей погибшей
Вползал холодный, скользкий мрак.

                8

И пустота беззвучной тенью
Закрыла небо навсегда,
Как воплощение отмщенья,
Как призрак Страшного суда!

Молитвы страстной исступленье!
Мольба к безжалостным богам!
Во искупленье преступленья,
Не совершенного пока!

И злая, мерзкая тоска
Пронзила ноющие кости,--
Что навсегда, на все века--
И муки, острые как гвозди,
И судорог тупая дрожь,
И слёз горючих скорбный дождь
На нескончаемом погосте!

               9

В галюцинирующей смуте
Кровосмесительных причуд
На бомбой взорванной минуте,
Без смысла, цели и без сути
Врывался в Вечность Страшный суд!

Никто уже не видел Бога
И горних ангелов Его...

И только Дьявол был живой!

С челом мессии и пророка!

И грозный голос громовой
Гремел торжественно и строго:

                10 

«Познай, застенчивый Придурок,
Святую заповедь судьбы:
Несбыточное—не придумать,
Несбывшееся—не избыть.

Я—новый бог! Я—царь Вселенной,
Судья, Палач и Прокурор!
Я превращу ваш мир презренный
В один вонючий скотный двор!
Вам будет горше и паршивей
Валяться в лагерной пыли,
Когда усастый Дьяволшвили
Растопчет ваши алтари!
И острый лагерный прожектор
Ударит шпагою луча!
И будут радостные жертвы
Лизать подмётки Палача!

Я вам клянусь—наступит скоро
Непостижимо-страшный Ад!
Погаснут звёзды. Рухнут горы.
И океаны закипят.
И души грешников матёрых
О всепрощеньи завопят!

Но нет, не будет им прощенья!
А будет вечный скотный двор!

Невыносимые мученья
И несмываемый  позор!

И будет кнут мой беспощадно
Хлестать по высохшим бокам
Покорного, тупого стада,
Припавшего к моим ногам!
И будет знать свиное стадо,
Меня о милости моля,
Что в жизни есть одна отрада,
Что есть для всех одна награда--
Лишь Воля грозная моя!

И вы забудете о многом.
Но помнить будете мой кнут!

И будет новый Страшный суд!

Но не над вами. А над Богом!--
Творцом заброшенной Вселенной,
Где Дух томился как в тюрьме!--
А Бог лежал, как рыцарь пленный,
И спал с улыбкою блаженной,
В Добре погрязший, как в дерьме!»

                11

И Дьявол вдруг замолк внезапно,
Как изваяние застыл.

И посмотрел туда, на Запад,
Где поднимались из могил
Убийцы, воры, куртизанки...

Он зарычал: Я вас простил!-

И чашу горя выпил залпом.

                12

А я страдал в красивом стиле,
О справедливости грустя.
Меня—живого!--не простили!
И после смерти не простят!

А я лежал в гробу убогом,
Свой мозг как в ступе расколов,
И ждал с улыбкой восковой,--
Когда в смертельной схватке с Богом
Финал наступит роковой.

Гниенья дух и смрад зловонный
Вливались в душу мне, как гной.

И раскололся шар Земной!
И реки лавы раскалённой,
Потоки адского огня
Неудержимо, жгуче, страстно,
Сжигая Время и Пространство,
Беснуясь, хлынули в меня!

                13 

А Дьявол шёл туда, на Запад,
Где солнце гибло в облаках,
Всем прорицателям на зависть
Весь мир оставив в дураках.
Он торопился. Он смущался.
И виновато как больной
Он с миром гибнущим прощался,
Прощался с Богом и со мной.
Он победил. И сквозь рыданья,
Среди распятий и могил
Искал он Богу опрвданья,--
Старался, и не находил.
Он проклинал Его любивших!
А сам—как женщин Мопассан!--
Ласкал обманутых людишек,
Которых некому спасать.
Он знал, что в безднах окаянных
Не скрыть несчастных простофиль,
И жгучей лавой покаянья
Загробной тьмы не растопить.
Не вздрогнуть сердцем опустелым,
Когда безумством обуян,
Смыкаясь над безгласным телом,
Рыдает пьяный океан.

Но кто же чист, а кто—греховен?
Чьё тело сброшено за борт?

Какой неистовый Бетховен
Берёт рыдающий аккорд?


              Б О Г

                1

Ещё звучит аккорд минорный
И льётся траурный мотив,
И прав Единственный Виновник,
Страданье в звуки воплотив.
А Реквием, как плач Иудин,
Звенит кровавых слёз дождём
О том, что Дьявол неподсуден,
И на блаженство осуждён.

А звуки пенятся и льются,
Как-будто плачут палачи
В ночи расстрелянной, июльской.

И растворяется в ночи
Мираж несбыточных иллюзий,--
Дымок погашенной свечи...

                2

Но нет ни жертв, ни подсудимых.
Лишь вьётся, в прошлое скользя,
Моих страстей ненасытимых
Порочно-пошлая стезя.

И в час, горчайше-предрассветный,
Между зачатием и смертью,
Когда кровавится Восток,--
Осколком к раненому сердцу
Ползёт могильный холодок.

На грани смертного порога,
Прощальным ладаном дыша,
Слезинкой на ресничке Бога
Дрожит озябшая душа.

                3

Как сладко нам, в раю устроясь!
Одна, единая семья!
Наисвятейшая из Троиц,--
Три брата—Дьявол, Бог и я!

Как много в скопище эпох
И старых грешников и новых!

Но только Дьявол, я и Бог--
Один Единственный Виновник!

               4

Веди, Невидимый Овидий,
По злому лезвию любви
Того, кто всеми ненавидим
И оттого—неуязвим!

Дерзай, Израненый Дизайнер!
Твори в Рязани и в Твери!
Там в образах как партизаны
Молчат Апостолы Твои.

Ты прав, Колеблещейся Призрак,
Усталый Слушатель моих
И просьб, и жалоб, и капризов,
И надоедливых молитв.
Тропой извилистой и узкой
Плетусь как Симон за Тобой
С невыносимою мольбой:

Верни мне, Боже, тот июньский
Прозрачный, тёплый, голубой!

                5

Когда сверкнёт над головою
Постыдной памяти топор,
Мы снова встретимся с Тобою,
И вновь придётся нам с Тобой,
Одни молитвы повторяя
Искать спасения как встарь,
Простершись ниц пред алтарями!

Но ни один ещё алтарь
Не спас мне душу от пробоин!

Ещё никто не подсчитал
Какою кровью нам с Тобою
Платить по гамбургским счетам!

За всех тоскующих и юных,
И обречённых на убой,
В далёких будущих июнях
Мы расквитаемся с Тобой!

За всех, которых Ты угробил,
Напьёмся в день сороковой!
Мертвецки трезвыми в сугробе
Им вечно стынуть каково?

А я, пропойца и калека,
Погиб нелепо. Но зато
Я эту жизнь любил свирепо!
Как золото—конкистадор!

На празднике прекрасной казни,
Где мне всех горше и тошней,
Палач—наказанный проказник--
Скулит в могильной тишине.
Среди могил, где безнадёжней
Скулёж кладбищенских собак,
Стоит, как Цербер на таможне,
Неумолимая судьба.
А тот, который неподсуден,
Над белым кладбищем трубит!

Но даже мёртвых не разбудит!

А светлый праведник убит
И сброшен в прорубь как Распутин,--
Беспутный пасынок Любви!

                6

Воспоминания как дети
Бегут растерянной толпой...

И мы опять на Божьем свете
Одни останемся с Тобой.

Пока родятся и погибнут
Народы, вещи, города,
Мы будем долго у камина
Седую Вечность коротать.
Пройдут столетия как стадо
Слепых, доверчивых ягнят.
Придёт серебряная старость
И тихо сядет у огня.

Качнутся шторы. Скрипнет кресло.
И свет погаснет как в кино.
И будет всё давно известно,
И предначертано давно.

Так было «до» и будет «после»,--
Ты все ошибки повторишь!
И будет вновь на муки послан
Твой Сын, Твой Мальчик, Твой Малыш.

И в час глухой, в ночную кромешь,
В своём забывчивом раю
Ты задрожишь, поймёшь и вспомнишь
Улыбку горькую мою.
И Ты в отчаяньи кромешном,
Без предсказаний и примет,
Ударом бешеной кометы
Закончишь Свой эксперимент!

И женщина, которой нету
Пока, заплачет сквозь века!
И упадёт на грудь к поэту
Её молящая рука:
Ну поживи ещё немного,
Ещё немного продержись,
Вцепившись хваткою бульдога
В ту опостылевшую жизнь!--

                7

А я как пьянь, в кустах пропавши
Среди разнузданных безумств,
Молюсь к устам её припавши,
И пью без устали из уст.
И регулярно, по субботам,
Старательный как майский жук,
Слетает ангел беззаботный
В убогий гроб, где я лежу.
Он шепчет нежные молитвы
И объясняет—почему
мнеБог послал Его магнитный,
Его элитный поцелуй.
Кусочек сладенького счастья!
Который ангелы сосут!

Скрипит дискретное пространство!

И не начнётся Страшный суд
Пока без гнева и пристрастья
Мой гроб на кладбище несут.

               8

И гложет горькая обида:
Его ушей не долетит
Моя напрасная молитва!

Он не поймёт и не простит!

Не скрипнет райская калитка.
Не вспыхнет радость пеной брызг.
Не сжечь картонного калифа!
И горло смертного пролива
Беззубым ртом не перегрызть!
Стыда мучительная тяжесть
Придавит душу на века.
И горы рушатся, пока
К губам горящим горя чашу
Подносит хрупкая рука.

               9

И снова в райских эйфориях,
Где свищет вещий Гамаюн,
Рожает бедная Мария
Родную деточку свою.
И вновь звездой в ночи сверкает
Любви зеркальный окаём,
И Ангел мщения свергает
Того,кто не был королём!
Судьбы трагическое действо
Вершит бессонный Магеллан.
И я опять впадаю в детство,
Как Амазонка в океан!
Опять на гибельные скалы
Я брошусь льдиною, туда,
Где злые крылья распластала
Непобедимая Беда!

              10

В водовороте колоколен,
Иконостасов, алтарей,
Один Палач, как Бог, спокоен!--
Ему работать на заре.
И вдруг—как свист бича, как чудо,
Как ведьм сжигающий костёр!--
Мне рыжий, маленький Иуда
Ручонки милые простёр.
Из глазок, ласковых и подлых,
Струится радужный боржом!

Предательства великий подвиг
Размножен страшным тиражом!

В душе, очищенной от скверны,
Таится вечная как боль
Печаль нечеловечьей Веры!--
В ночи сверкающий пароль!

               11

Плешивым олухом сбежавши
От зоопарковых макак,
Пришиблен обухом пейзажа,
Как иллюстрацией к «Майн Кампф»,
Изгоем, проклятым богами,
Я пью безумство пьяных вёрст!
И плавят зноем дно бокала
Слезинки одиноких звёзд.
В пустой, заброшенной Вселенной,
Хрустальной тяжестью хрустя,
Осколки тайны сокровенной
Летят на страшных скоростях.
А на столе, в хрустальной вазе
Грустят увядшие цветы,
Как души слившихся в экстазе,
Разбитых варваром святынь!

                12

Сожжён божественный бестселлер!
И как над кладбищем труба--
Мой рабский стон, как Зло бессмертный,
И безнадежный, как Борьба!

Грохочет хохот сатанинский.
Дрожат надгробные венки.
И сладко стонет за кулисой
Изголодавшийся Вампир!
Храпит усталый Угнетатель.
Вопит восторженный народ.
Бурлит в ревущем унитазе
Людских страстей водоворот.
И в этой горестной клоаке,
Где люди, трупы и скоты,
Прощальный взгляд моей собаки
Мне душу жжёт из темноты.

               13

Текут последние мгновенья
Тягучей нечистью греха
Туда, где в океан Забвенья
Впадает Вечности река.
И голос мой звенит хрустально,
Скользя змеёй сквозь жижу лжи:

Прощай, бесцельная, пустая,
Бездарно прожитая Жизнь!

Прощай, измученный страстями,
Смешной Обманщик и Хвастун,
Прибитый ржавыми гвоздями
К Животворящему Кресту!

Прощай, Единственный Виновник,
Неисправимый Гуманист!
Уймись, Неистовый Любовник!

Спаситель мой, угомонись!

Прощайте все. Навек прощайте.

Собаки, люди, алтари.

Я побеждён. Прошу пощады.

Я умер. Жизнь не повторить.