Вскрывающий

* * *    
А когда замурлыкает кот. Значит, будет протянута нить.
Это значит меня уже ждёт. Тот, кто дал мне желание жить.
Я слова подбираю по цвету зрачков. Дальних звёзд вижу в них отражение.
И душа из разрозненных тысяч клочков. Оживает в едином свечении.
Я свой путь подтверждаю лишь тем, что я жив.
И держусь,  всех ответов не зная.
И свои подтверждения, к ногам возложив.
Я дышу, на дыхание ступая.


Мир ржавел.  Сначала на землю выпал красный дождь. Казалось, что может быть страшнее бегущих кровяных потоков. Было ощущение, что вены мира вылезли наружу, и одновременно вскрылись. Эта красная тягуче вязкая жижа заполнила всё вокруг. Забитые сливные стоки создавали не проходимые преграды для пешеходов. Но люди настолько ослепли, что просто не замечали этого. Оказывается, дождь красного цвета стал в порядке вещей. Наследующий день ржавчина впиталась в землю, её соскребли с асфальта, кое-где смыли с окон. И через неделю даже те, на кого пролился дождь, уже не вспоминали о нём.  Но это было начало, начало невидимого внутреннего разложения. Люди перестали воспринимать красный цвет как знак опасности. А это был именно знак. И появление первых признаков ржавчины здесь, говорило о полном её господстве там. При этом я не имею другие миры, я говорю о другой стороне этого мира. О той, которая находиться за гранью восприятия его обитателей. Они продолжали решать свои не существующие вопросы, разбирать вытекающие из этого проблемы.   Находя в этом великую важность, и приписывали к ней, своё предназначение.  Ни кто даже не замечал, что подобные дожди стали повторятся с пугающей регулярностью. И уже ни кто не скрёб асфальт, и не мыл окон. Лица, руки, всё было в этой грязной жиже. Порой выглядывало солнце, ржавчина высыхала и отваливалась с тел мерзкими струпьями, обнажая ещё более ужасное нутро. Но все жили привычной жизнью, не замечая этого. Ржавчина проела сознание насквозь. И действовала на все сектора восприятия одинаково. Люди её просто не замечали. Это уже не была земля. Это была другая планета. Другой мир. И оставшиеся в нём люди были полностью подчинены чужой воли, чужому влиянию.  У них осталось только одно, вопросы и проблемы, которые срочно надо решать, всё остальное их не волновало.