Саньки выросли в степи

Друзьям, по технарю, посвящаю:

Саньки выросли в степи
И, за батьковы грехи,
Средь речушек и курганов,
Иногда довольно пьяны,

Начинают так грустить,
Что не в жилу жить на свете,
Начинают яйца ныть,
И шевелятся в них дети.

Начинает мозг пылать
И, приходиться гадать
С другом, сев за руль машины,
Чьи бы им почухать спины.

Километрах в сорока,
Если гнать по бурелому,
Знают, что наверняка
Повстречают как знакомых

И испытанных друзей.
Где найдут ништяк хорей,
Что принцессами по газу,
Где решается всё сразу.

Позади пути минуты
И Деревня, и Мигуты,
Светом окон позади.
Что сегодня впереди?

Мы их давние друзья,
Плэс, морковка–Вовка, Я,
Знались вместе года три
И тащились как могли.

Пареньки технарь кончали,
Хоть звёзд с неба не хватали,
Но имели вроде всё,
Жён, машины и жильё.

Саня был силён шутить
И, при случае встромить,
Тёзка баловался кавой*
И страдал большой приправой.

По станице знали их
Как пять пальцев мы своих,
Там давно им было тесно
И, почти, неинтересно…

Вот по улицам ночным,
Сзади, чуть белесый, дым,
Колеёй, разбитой, прёт,
Нехуёвый вездеход.

Средь домов и флигерей
Толпы, страждущих,  плядей,
В ожидании, змеином,
Гнутся, суками, под тыном.

Но ребята видят ясно,
Тормозиться здесь опасно,
Мигом окна закрутили,
И умняк загородили…

Плэс, задумчивый у дома,
Над кривой металлолома,
Палисадник мастерить,
Но с желаньем испить.

Манной неба легковуха
И, воспрянув мигом, духом,
Он нырнул в её тепло,
Неба сырости назло.

Вовку взяли, Колька в бане,
По пути подняли Таню,
Зацепили сухача
И бухнули сгоряча.

Всё вокруг теплее стало,
Жаль бухла довольно мало,
Да и женщина одна,
Хоть промежностью сильна.

Пасть на спину может с ходу,
Что всё больше входит в моду,
Но, пока закат им светит,
Тихо тачка дальше едет.

Танина подруга – Люба,
Билась с топором над дубом,
Хочет печку истопить
И себя повеселить.

И пока не любят деву,
Чем ни будь напичкать чрево,
На диван присесть спиною
И, рассориться, с киздою.

Ба-а, знакомый вездеход,
Что то пьяное везёт,
Люба позабыв про печку,
Мигом впала в злую течку.

И манить не надо пальцем,
Внутрь порхает диким зайцем,
Ха-а, надыбала баллон,
Значить ехать есть резон.

И по серой грязи дале,
Но конец совхоза, стали,
Наливают по глотку,
С сушняком все начеку.

Выпивали, ржали, пели,
Женщины ещё хотели,
Возвратились и, с разгона,
Прикупили два баллона.

Один съели, девки gut,
В возбужденьи чуть не ссут,
Плэс с Володей спать, на хату,
Девкам что то ещё надо...

Саня выключил плафон,
В чреве Волги полигон
И, четыре голых зада,
Два с киздою, то что надо.

Саня корчит петушка,
Толста Любкина кишка,
Тёзка трёт морщину Тани,
Вонь и духота как в бане…

Отдохнуть присели разом,
Жалко нет противогазов,
Выпив, закусь кинуть б в тело,
Танки жопа закус съела.

Бьёт напиток по башке,
Вскоре все в глухой тоске,
Виснут веки, тяжким грузом,
Девки не найдут рейтузы.

Вновь одеть их не дано,
Саня выбросил, в окно,
Жаль шершавое терять,
Девки требуют: «ибать!»

Месяц, глянув дурнем вниз,
Высветил смешной стриптиз,
Саня почему то с Таней,
Тёзка смело Любу тянет.

Тут по небу с ветром туча,
Месяц спрятался, так лучше,
В потемневшей стЕпи охи,
Да-а дела ребячьи плохи…

То что дальше было смутно,
А очнулись парни, утро,
Кости зада чуть прикрыты,
И рейтузы позабыты,

В память ночи, за окном.
Надо ехать в отчий дом.
С головой больною в среду,
Парни на станицу едут.

Надо что ни будь сожрать,
Вес потерянный нагнать,
И в субботу, коль даст бог,
Новых трахнуть недотрог.