Веришь ли, только думаю написать бы...

I
Веришь ли, только думаю «написать бы»,
как уже засмотрелась в окно, и там
сердцевина зимы – флёрдоранж со свадьбы,
лента памяти – по местам
деревянные гости расселись – что им
пресные снега белые пироги,
сладость небесная. Повторять не стоит,
жертва ангины – дырявые сапоги.

Между этих деревьев утром
вьётся псинка вьюнком, а за ней
смотрит хозяин, вслух повторяя сутру
о здоровье на склоне дней.

По виску пробегает одна слезинка,
вслед – другая, и снизу вверх
с подобострастьем следит и ревнует псинка,
а вокруг – лишь снег.

Снега припарки, и есть от всего пилюли
воздуха. Медсестрица – морковный нос.
Нам обещали всё, но опять надули
и довели до слёз.

II
Только думаю «написать бы», и снова
кто-то звонит, вызывая на этот свет.
Я смеюсь и слышу: «Эй! Ничего смешного!..»
И смешного в сказанном, правда, нет.

Смех, прерываемый плачем, будь нам
ложью единственной – не во благо, но
ради спасения от смущения, будто
кто из нас, подглядывая в окно,
всё стремится изнанку вещей увидеть,
но лицевая – бессмертная красота –
предстаёт всегда в неизменном виде,
с мелкой родинкой возле рта.

Я люблю эту родинку несказанно,
потому смеюсь на слова в ответ
или – сквозь смех – «нам бы с тобою санки!»
выкрикиваю, но, прелесть моя, билет
есть в одну лишь сторону. Повторяться
мы не имеем права, и, всё таки, поворот:
лететь с горы и – вот так! – бояться –
снег за шиворот и лавины сход.

III
Только думаю «написать бы», ты же
ждёшь-пождёшь, но ласточка слов слепа,
бьётся во мне – об этом никто не пишет –
острые крылья за стенкой лба.

Иногда так трудно, дышать не можно,
говорить одышка, воздуха нет совсем.
Может быть, жестами. Или же односложно.
Шурх, шурх…

Нем
человек не от рождения. Возвещает криком:
жив я, жив – на свет появился гол.
Жизнь моя – открывайся – книга.
Аз есмь глагол.

...ты мой глагол: люблю, тороплю, сжигаю.
Преодоления оттепель, талый снег.
Я тебе руку тёплую предлагаю,
человек.

Нетерпеливый, измученный, слабый, бледный, –
разве не боль одиночества так сладка?..
В это мгновение времени дела нет мне
до условностей – вот ты, и тчк.

Руку протягиваю – безымянный, дай мне
руку. Приказываю ревновать к любой
речи, которая разглашает тайну
существительного «любовь».



3 января 2012