20 января

«…Как могла ты, судьба! Как посмела такое задумать!
Это сын должен был горевать над моею могилой.
Приносить мне цветы, приводить ко мне внучек и внуков,
И рассказывать им, как мы дружно и весело жили…

Это доля его! Он ни в чём не успел провиниться!
Даже если успел бы – меня наказала б, не сына!
Ничего не успел – ни споткнуться, не ошибиться;
Как пришёл в этот мир – так его и покинул, безвинным…

Как могла ты, судьба! Что за горькая, мерзкая  шутка!
Почему я – живая, живая! – над мрамором чёрным?
И не будет теперь ни невестки, ни внучки, ни внуков –
Только я  – и плита, и кромешное чёрное горе…

Поднимите плиту! Я хочу на него наглядеться!
Поднимите плиту – он живой, он не может быть прахом!
Поднимите плиту, поднимите – моё это место!
Поднимите плиту, поднимите – я рядом с ним лягу,

Поднимите плиту! Я его отогрею дыханьем,
Я заплачу над ним, я прижму его к самому сердцу,
Я холодные руки его целовать не устану,
Он услышит меня, он услышит меня – он воскреснет!..»

…Сколько их в эти дни над могилой детей поседело…
Даже матери – смерть не дано пересилить любовью…
Застывают слова под январским простуженным небом.
Тает мать, как свеча над холодным сыновьим надгробьем…