Улица, улица...

                Улица, улица…

Не тонкая рябинушка под ветром наклоняется –
Идёт мужик под градусом, по сторонам мотается.
Широкая дороженька ему как тропка узкая…
Щедра душа мужицкая, вольна натура русская.
У речки ли, у озера, под старыми берёзами
Сойдутся добры молодцы с проблемами серьёзными.
По пиву да по маленькой, глядишь, беседа вяжется,
И выпили порядочно, а им всё мало кажется.
Хмельной совет решителен, в момент дела поправили,
За свежею бутылочкой гонца в кабак отправили.
Шумят берёзы старые, волна с волной играется,
Просторы необъятные за речкой открываются.
Идёт по жилам водочка, до сердца добирается,
И всё, что там собралося, наружу вырывается.
Цветиста речь народная и смыслом не обижена.
Да только словом матерным порядком обесстыжена.
А выпил, так и вовсе ты – хозяин положения,
Особо не стесняешься в подборе выражения.
Притом, словарь у каждого, как правило, особенный,
Хотя он прочно вертится вокруг словечка «грёбаный».
Крепка спина мужицкая и, как ни нагружается,
От плети, от работы ли, всё терпит, не ломается.
Но есть на свете силушка, всё перед нею клонится,
Силён ли слаб, умён ли глуп – ни с кем не церемонится.
Нарезался до чёртиков, идёт мужик шатается –
То вправо сильно крениться, то влево наклоняется.
Поднимет ногу двигаться, а с места не сдвигается,
Или назад попятится, как будто разбегается.
То тянет ноги волоком, то вдруг пойдёт с прискоками,
Шаги то станут мелкими, то слишком уж широкими.
Расставит руки в стороны, всем телом извивается,
Как будто над ареною на проволке качается.
Поймает столб нечаянно, как с другом обнимается,
Как будто что-то важное ему внушить пытается.
И вновь, собравшись с силами, продолжить путь решается,
Короткими пробежками куда-то подвигается.
Но, видно, мысль усталая под кров родной уносится,
И голова тяжёлая к подушке мягкой просится.
Свалился на обочине. Устал. Ладонь под голову –
Вот всё, что и осталося от праздника весёлого.
С заботой повседневною народ вокруг мотается,
Спит пьяный на обочине, чему-то улыбается.