Откровение Старого Звездочёта

Сказ-притча

- Когда я был маленьким, - произнес Старый Звездочёт, и оглянулся вокруг с надеждой, что у него много благодарных слушателей, - я очень любил играть с маленькой девочкой по имени *Песенка*... Мне нравилось, как она меняет свои наряды: то шелестит атласными лентами, то вплетает в свои косы сразу 12 разноцветных украшений, то сбрасывает их все и украшает свои волосы полевыми цветами. Я влюбился в девочку так сильно и бережно, что думал никогда  её не забуду, никогда ее не покину, никогда не обижу. Но настал срок, и мне пришлось нести государеву службу. А там возникли новые обязанности, марши и строевые. Так и запряталась моя милая девочка в моем сердце и затихла, будто её и не было вовсе. А потом я стал работать Звездочетом, женился, и когда мой малютка-сын подрос, из его уст я вдруг услышал ту самую песенку, которую напевала мне моя маленькая подружка. Это было так неожиданно, что ни откровения звезд, ни разговоры со Вселенной, ни тайны бытия нельзя было сравнить с тем, что я испытал, когда почувствовал в своей груди, как набирает силу и мощь чудо песенка, которую на долгие-долгие годы забыл я сам, а сын, оказалось, услышал ее – сквозь все просторы Вселенной, сквозь все вехи моей жизни, сквозь все безжалостные просторы Времени.

- Откуда ты знаешь эту песенку? – спросил я сына. – Кто тебе ее подарил?
- Одна женщина. Она не назвал своего имени, но приглашала приходить к ней в гости, если вдруг мне этого захочется, - ответил сын. – Если хочешь, пойдем со мной. Она добрая.

Меня неудержимо потянуло к ней снова. Я думал, что встречу цветущую женщину, повелевающую одним своим взглядом всем мужчинам в округе. А она оказалась усталой, неухоженной и жалкой.

- Как теперь звать тебя? - спросил я свою давнюю Возлюбленную.
- Никак. Я забыла свое имя, когда ты меня покинул.
Я содрогнулся от боли и стыда, и не знал, что сказать в свое оправдание.
- Наверное, я напрасно пришел? - спросил я.
- Отчего же? – ответила Женщина. – И, к тому же, ты пришел не сам, тебя привел ко мне твой сын и моя молитва. Так, пожалуй, меня и зови: *Молитва*.
- Но что может быть общего у Молитвы с той Песенкой, которую я когда-то назвал своей Возлюбленной? Как ты сумела передать моему сыну свою Песню?
- А у нас с тобой была только одна Песенка. Но, пока ты считал свои звезды и забывал меня, Песенка разорвалась надвое. Одна половинка в наших сердцах затаилась, и по наследству твоему сыну передалась, а другая половинка… На другую любо-дорого глянуть. Или не слышишь? – как поют в округе былинные песни славян, хороводы водят под твоими звездами да огневые пляски у костров устраивают….
- Слышать – слышу, понять не пойму – отчего тебя среди них нет?
- А мое время еще не настало. Вот когда подрастет твой мальчонка чуток, мы с ним такой перепляс устроим – твои звезды ахнут. Только ты меня тогда не узнаешь, я иначе себя назову после этой встречи с тобой, молодость свою вспомню, усталость да обиду стряхну. Прощения наперёд прошу: не сердись, коли заново влюбишься. Я теперь тайны созвездий знаю, они меня *Сосудом Любви* называют….
И ушел я тогда от женщины в горьком раздумье. А вскоре заболел мой сын, и, чтобы вылечить его от недуга, пришел я опять к той женщине за советом, мне так Звездный путь указывал. А она, будто ждала меня, в горницу пригласила и говорит:
- Оставь мальчика у меня. Поправится он здесь и сам домой вернется.
Вздрогнул я оттого, что, вроде, сына она у меня отбирает, заспорил, а мальчик мой сам к ней потянулся, не оторвать. Так и прожили они целый год вместе, а я издали наблюдал, ни её, ни его позвать к себе не решился, как договорено было. А вчера, в ночь на Ивана Купала, будто гром среди неба грянул, туча промчалась и осветило всю округу маревом необыкновенной красоты – звезды, будто псы сторожевые, с цепей сорвались – разом падать начали!
А мой сын со своей песенкой идет, в окошки к людям заглядывает, в хоровод зовет. И такой тут шум-гам сделался – словами не передать – будто сразу несколько свадеб одна деревня празднует.
А та Женщина, что и в первый раз меня восхитила да не побежала за мной вослед, и во второй  - словно привязала к себе без привязи да отпустила, будто бела лебедь плывет по тихому озеру – величава, мудра да царственна. В дрожь-озноб меня бросило, еле на ногах устоял, глаз от нее оторвать так и не смог. У всего хутора на виду подошел к ней – в круг-ручеек пригласить, а тут мой сынишка, как из-под земли вырос, топнул ногой, сверкнул глазами грозно да молвит:
- Это моя Сударыня, Государыня-Рабыня! Я ее перед всем честным людом на танец первым пригласил. Чтобы тебе, Отец, с ней свой танец отплясать, надобно тебе, Отец,  свое удальство да характер у меня оспорить.
Покатился народ со смеху, а моя кровь – сын молоденький – такую *Барыню* выдал, что не выдержал я, пустился в перепляс с собственным сыном. Потешался народ долго над нами, а Сударынька-Государынька белым платочком взмахнула, в круг вошла, озорничать стала. То красну девушку за руку к молодцу  подведет да молвит ласково: *Я вас на будущий год обвенчаю*, то берёзку обнимет, словом пошепчется, серёжки ей золотые подарит, а зелёные листочки на свои ушки повесит, то у рябины красной кисти попросит да голубям кинет, то старухам да старикам поклонится, благости для себя да для своих подружек попросит.
А мой сынок вдруг у меня благословения испрашивает:
- Ну что, Батя, реши теперь мою судьбу сам, по-отцовски… Либо я на государеву службу поступлю – и тебя с матерью навсегда покину, либо у этой Женщины еще годок-другой Ремеслу обучаться буду.
А о потомственной профессии Звездочета даже и не заикнулся.
- Что хоть за Ремесло-то такое, коль скоро она и тебя, и меня будто приколдовала, - спрашиваю.
- А это ты у своего друга спроси, Фольги Ивановича, - он тебе многое о ней расскажет.
- Как же зовут-то теперь ее? Не язычница ведь!
- Нет, Батя, что ты! Словенией ее зовут. Она, когда меня вылечила, и сама помолодела.
…Так и вошли в мою жизнь одна Возлюбленная да три женщины: Песенка, Молитва да Словения.