Однажды в год - в Рождество. У елки

Мне с каждым годом все тяжелее поверить в чудо. Поверить в роз миллион (безвкусных, душных, но так чудесных), во встречу с нежностью в первом взгляде, и в то, что скоро найду ключи (вот тогда всем нам наступит счастье). С каждым годом все тяжелей опрокинуться на спину – мешают порою мысли, порою сумки, и все реже и реже мешают крылья – опрокинуться на спину и рисовать в облаках зверушек, смешных лопоухих слоников и жирафов, танцующих свое африкански и весело дикое. Вниз с каждым годом смотреть точно также сложней и бывает больно, бывает спина или ноги, бывает порой усталость и просто тошно. А под ногами сверкает снег – так нестерпимо колко, что в школьных эссе я его лишь сравнить бы могла с бриллиантом, а годы спустя я узнала – куда бриллиантам до снега. Я закаляюсь и покрываюсь шикарной кожей – холеной, крепкой, в татуировках из отпечатков пальцев, и слева дата, и справа подпись. И да, оставьте на память что-то, хотите – ленту, хотите – навык, хотите – просто с улыбкой фото.

Я просыпаюсь однажды в год – в Рождество. У елки. Сверкают свечи, горят гирлянды, горят у мамы глаза цвета неба в июльский полдень. И каждый год мама тихо шепчет: «Открыто Небо, проси, что хочешь, сегодня можно». И мы выходим – открыто Небо, и я прошу, чтобы через годы мы выходили опять и снова. И я сдираю роскошность кожи, сажусь у елки – как можно ниже и тихо плачу, и вспоминаю, как я-малышка, под елкой лежа, огни ловила в свои ладони, и робкий дождик дрожал на иглах, и сотни бликов, искристых бликов играли в прятки, среди шаров, от самомненья и украшательства растолстевших. И в каждом шаре - огней триллиарды, и мне не елкой бывала елка, а лес волшебный, взаимосвета и искропада ночная сказка. И здесь желанья мои вплетались в сюжет и дождик весьма удачно.
Я беззащитна однажды в год – в Рождество. У елки.
А кожа пришита крепко.
Да с ней и проще.