Всему своё время, и время всякой вещи под небом

Молния ударила так близко, что казалось – в комнате разорвалась
граната, но ничего не случилось – только искры, словно кто-то
зажег мощный  бенгальский огонь.
Я посмотрела на будильник - пятый час утра. Огромный пятиэтажный
дом хранил молчание, пожарные сирены дремали в своих розетках,
мусоро-уборочная машина, с полным внутреннего достоинства урчанием,
медленно двигалась по улице, убирая мусор, которого не было.
По тротуару тяжело бежала немолодая пара. Следом бежала молодая
девица, потом показался кто –то ещё и ещё... и ещё...
И куда они в такую рань бежали и, главное, зачем? – Вопрос.

Ответа не было. Немного спустя,  появилась первая строчка;
она, как жена Цезаря, была вне подозрения, 
за ней вдруг выскочила третья, но "недолго музычка играла":
из предутренней мглы вынырнула вторая строчка и улеглась
на своё место, чем вызвала недовольное ворчание третьей
строчки.
Четвёртая строчка лежала тихо, как мышь: она не хотела
обращать на себя внимания, хоть и знала, что она главная,
потому что исключения ни для кого не будет.
   
             Мы все равны перед её лицом.
             К регалиям не ведая почтенья,
             Она одарит всех своим венцом -
             Ни для кого не будет исключенья.

А всё-таки была ли молния или мне показалось? -
Не знаю, не знаю. Не знаю. Не...
Асфальт мокрый, но это ещё ничего не обозначает.
Правда, у меня вырубился холодильник, но это тожe
ещё ничего не обозначает.

Я лежала и думала о сыне царя Давида. Екклесиасте.

  Доколе не порвалась серебряная цепочка,
  и не разорвалась золотая повязка,
  и не разбился кувшин у источника,
  и не обрушилось колесо над колодезем.
  12:6

15сентября,
2005г.