на табуретке

памятуя о прошедшей весне, тяну резину тяжелыми строчками,
ни в конверт, ни в топку, а только в связки вязать.
что-то изменилось в пейзаже, не пойму что, какая-то червоточина,
битый пиксель, ежедневная непролитая слеза.

это все ворованный воздух, нет - пустота, нет - вакуум,
четки перебираются с католически-невозмутимым взглядом.
кардиограмма, графики - на бумаге все одинаково,
призраки всей компанией высыпали на поляну,

и смотрят, но не пишут мне ни в прострации, ни в пространстве.
занят почтовый ящик и глиной забита щель,
утром выныриваю наружу, сама себе говорю -здравствуй,
здравствуй, мы никогда не виделись, и вообще

стерты все города, вытряхнуты из координатной сетки
танковые траншеи, самолетные кренделя.
война - это больше не модно, мой друг, так рифмуй, не сетуй
о том, что твоя табуретка - она же петля -

и ты на нее, как в детстве, встаешь и лепечешь
но не стишок, а бессвязное -помоги и мне, господи.
удивленные гости молчат, очевидно, испорчен вечер,
и ты садишься меж ними и пьешь, без спросу и просыху.