Вяз

               
А мы собирались в Париж этим летом.
Проснувшись под вой муэдзина на Пляс
Пигаль, мы бы в окнах увидели вяз,
кафешку, фургон, развозящий рулеты
и булочки, рыжую кошку Колетту,
которую сонный сосед-лоботряс

пытается с вяза согнать безуспешно.
Мы б выпили кофе, плеснув коньячку,
пошли б на  Мобер и купили черешни,
вдоль Сены брели бы, уснувшей, нездешней,
я косточки стала бросать бы в реку,
а ты б озирался и был начеку,

поглядывал в жаркую тьму подворотен.
Но мы бы спаслись в равнодушном метро,
и ехали б молча. На Трокадеро
мы б вышли на свет и увидели: полдень
горяч, многолюден, прекрасен, аккорден,
фонтаны жеманны и небо пестро.
 
И мы бы до вечера в этом восторге
кружили  и пили взахлёб панаше.
Транжирили б. А на последнем гроше
и день бы иссяк, изумительно долгий,
потраченный честно на праздничном торге
о нашей совместной влюблённой душе.

Вернувшись, усталые, спали бы вместе.
Но ночью, но ночью, сменив амплуа,
наш непредсказуемый злой зодиак,
владеющий дюжиной кротких созвездий,
крутил бы мне сны о парижском предместье
с названием  Сен Женевьев де Буа.

Что, в сон и приметы не верить? Об этом
не думать? У смерти сто тысяч дорог.
Но как ни люби – не надышишься впрок,
а выдохнешь пошлым банальным куплетом,
что мы собирались  в Париж этим летом.
Там вяз под окном одинок.