больное

***

о, если б в твоих бесцветных глазах гуляли ветры
французских башен, поэтов типа Вийона и Рембо,
или делились белым строки Ромео и Джульетты;
ветры из твоих глаз выбивали мое окно.

какие громкие выстрелы, война началась не напрасно;
я сам считаю свои царапины, и остался без ног.
утром нету зари, а ночью все звезды красные;
их хорошо видно через мое окно.

***

заставляю себя каждый вечер прокалывать глаза
или вены, ладони, итак дырявую память;
нет никого вокруг или за кругом, кому бы я мог сказать,
белые звезды на потолке мешают опять.
каждую ночь, после 12 я перестаю дышать,
спать, пить, жить; каждую ночь 
после полуночи, я иду умирать.
сколько бы не колоться – твое тело везде.
всегда. был и есть, вне моих пределов;
сколько бы не писать – не хватит мела.
на потолке, занимаясь любовь, звезда на звезде.
улыбки и странные жесты, кто-то коснулся плеча,
и это не ты.
я сам на себе ставлю глухую печать,
и сам на камень кладу цветы.


***

я уже по колено в снегу,
а по пояс уже в глине;
видишь, я без тебя не могу,
растворяюсь на утро в сплине;
жестокий облом бытия,
падает вниз луна,
я совсем не знаю тебя.
за спиной подыхает страна.
я заткнусь и продолжу жить,
если мне не идти на юг,
и ты – тоже будешь быть,
обходясь без моих рук.
это ясно, как алкоголизм.
это страшно по форме сна.
это почти фашизм,
это совсем Она.

***

знаешь, как хорошо пишется перед смертью?
я не оставляю мыслей о золотых кораблях.
там мне нальют много рома во флягу,
вывесят флаг, мы будем играть в кости,
я набью карту клада на синих руках,
я стану пить и смеяться, чувствовать шторм,
вспоминать вас всех, тебя – да, особенно.
а утром, на колеснице огненной
проедет по небу Ра или Гор.