Великий перелом. Глава 8. Сундук мертвеца

                «…Осторожно с прошлым, осторожно!
                Не разбейте глиняный сосуд!
                Спит земля спокойно под цветами.
                Но когда находят мины в ней,
                Их берут умелыми руками
                И взрывают дальше от людей».
                В.Высоцкий.

Бывший Директор всего Управленья,
Бывший ЗК, Воробайцев Кронид,
Что уже отбыл своё очищенье,
Смирно в «предбаннике» этом сидит.
Он ожидал, как положено, «ксиву» –
Временный зэку эрзацдокумент,
Чтоб, пока форму не сменит учтиво,
Не задержал бы КОМКОНовский «мент».
На его длинном, покрытом щетиной,
С жёлтыми щёками, старом лице
Скука написана этой рутиной –
Ждать в «передбаннике» иль на крыльце.
За этой скукой скрывал нетерпенье
Крон желтощёкий, что звался Кронид.
Ждало родное его Управленье,
Дом, и работа, и цивильный вид.
Он получил долгожданный документ,
Молча сержанту в дежурке кивнул
И постояв на крылечке в раздумье,
На тротуар он несмело шагнул,
Глядя в весеннее, чистое небо.
Дальше – забросил рюкзак за плечо
И зашагал прямо в Порт, где он не был
Очень давно, с до отсидки ещё.
Там, предъявив свою «ксиву», он место
До Управленья на рейс приобрёл,
занял своё пассажирское кресло –
Час незаметно в дороге прошёл.
Выйдя в Порту Управленья, он местным
Рейсом до Пригорода долетел
И зашагал по погоде чудесной,
И на окраину к полдню поспел.
Жил на окраине бывший подельщик –
Бывший начальник отдела Информ
По Управленью, а ныне «модельщик» –
Специалист по созданию форм.
Был инженером Василий Петрович,
С славной фамилиею Петухов.
Стар был лицом и лохматые брови
Признаком были – вот был он каков.
Освободился вперёд на два года
И в Управленье, «домой» прилетел.
Но испугала его «непогода»
И он в посёлочке том и осел.
Угол Петрович снимал в частном доме,
Адрес Крониду он и сообщил.
Спал у хозяйки он не на соломе:
Старый диван из сеней притащил.

Был перерыв на обед. И Петрович
Полунедельные щи уплетал.
Впрок, раз в неделю хозяйка готовит –
Из холодильника он и достал.
Рядом, на столике, стопка стояла,
В полтора литра стоял «пизирёк»
И чистотой самогонной сиял он,
Про что хозяин когда-то изрёк:
«О, как прекрасен и силён,
Наш замечательный, волшебный,
Кристально чистый и целебный,
Тройной очистки самогон!»
Этот продукт проходил, в самом деле,
В смысле очистки, ступеней аж три:
Первая – банка, «вонизмы» осели б
Где тяжелейшие (в оба смотри!).
Термодинамики это работа.
Дальше – пары поступают в «максим»,
Ну а затем, уже в банке, заботу
Химии дали, за чем и следим:
Главное дело берёт марганцовка
И окислит альдегиды в спирты.
Ну а затем, незаметно и ловко,
Угль измельчённый закончит труды:
Он адсорбирует всё, что не надо
И постепенно осадит на дно.
Фильтр же закончит очистки триаду –
И удовольствие будет одно.

– Ба! Кого вижу! – Петрович патрону
Бывшему ласково так говорит
И улыбаясь ему, по закону
Гостеприимства, уважить спешит.
– Здравствуй, Петрович!  Давно не видались!
Что же, приятный тебе аппетит!
– Благодарю. Аппетит – всем на зависть,
Так что не жёвано вовсе летит.
Ну, чем богаты, так тем мы и рады,
Не обессудь, а закуска здесь вся, –
И с окончанием этой тирады
Он хлопотать вкруг стола принялся.
Вмиг причиндалы к столу отыскались,
Гость же сей скудость не был смущён.
– Ну, со свиданьицем! – молвил хозяин.
– Ну, за свободу! – сказал Жёлтый Крон.
Выпив, приятели тут закусили
Хлебом и борщ на закуску пошёл.
Ну а «продукцию» вновь похвалили:
Сделан, действительно, он хорошо.
Кончив обедать, уселась дружина
Прямо на старый, облезлый диван,
Где из прорехи торчала пружина
И что в постель был Петровичу дан.
– Глянь-ка, диван-то как старый знакомый.
Помнишь, на даче в чулане стоял?
– Незаменимая вещь в этом доме!
Прямо не знаю, на чём бы я спал.
– Ну, информации бывший начальник,
Что разузнал ты? Давай докладай.
Видишь, голодный с дороги я дальней,
Сенсорный голод удовлетворяй.
 – Ща, погоди, отпрошуся с работы. –
Василь Петрович мобильник достал
И набирая цифирь, как по нотам,
Эти дела он улаживать стал:
– Слушай, Ильич – заявил он в пространство, –
Тут у меня приключился случай…
После скажу. Не сочти хулиганством,
После обеда меня не щукай…
А информации просто навалом, –
Вася сказал и убрал телефон. –
Ну, я напомню тебе для начала:
В кресле твоём так сидит д’Юмадон,
Будь он не к ночи помянут.
– Я знаю.
– А вот чего не известно тебе,
Кто здесь по кадрам дела заправляет,
С душами мёртвыми в жаркой борьбе.
– Кто ж, интересно мне?
– Герман Аидов! –
Громко, возвышенно провозгласил
Василь Петрович с торжественным видом,
Будто присягу друзьям приносил.
– Не может быть! – ахнул тут Воробайцев –
Не излечим каталепсии бич!
Проще найти прямоглазых китайцев
Чем ту астральную тайну постичь!
– Что же, как видишь, нашёлся умелец.
– Кто ж его вылечил?
– Этого мне
Не доложили. Какой-нибудь «немец»
С Материка, что реально вполне.
Зато доподлинно нынче известно:
Левого глаза болезный лишён.
К этому присовокупить уместно:
И без двух пальцев обходится он,
С левой руки, что весьма характерно.
– С новости этой свихнёшься с ума!
– Не торопись, пригодится наверно,
Полная у почтальона сума!
– Слушаю, слушаю.
– Зам же у Зевса…
– Зевс? Это кто?
– Д’Юмадона прозвал
Этак причудливо некий повеса.
Все подхватили – вот я и назвал.
Так его зам – Николаша Андрюхин.
– Кто, кто, кто, кто?!
– Не ослышался ты.
И он в друзьях у Наины-старухи,
Так что без лишней живёт суеты.
Но, правда, стал он слегка заикаться.
– Да… Как тогда избежал «паука»?
В замы сумел-таки, сволочь, прорваться.
Движет какая-то Колю рука!
– Кстати, и о «Пауке». Как я вышел,
То не нашёл я «Сундук мертвеца»,
Кто-то к нему оказался поближе.
И не сыскал у верёвки конца.
Ну, думал, всё: раз «сундук» не сыскался,
Значит, пропал безвозвратно. Ан нет!
След «паучка» на глаза и попался!
И совсем тёпленький этот ведь след!
– Врёшь, сукин сын!
– Обижаешь, начальник!
Мент мне знакомый намедни сказал.
Был на дежурстве на точке на дальней –
И вдруг со «скорой» приходит сигнал:
Случай несчастный на Евроотделе,
В лаборатории, в дальнем углу.
Утром сотрудник, живой еле-еле,
Был обнаружен у них на полу.
Ночью, видать, приключенье случилось,
Некому было ему пособить.
А на экране неярко светилось:
«Можно компьютер теперь отключить!»
Ну? понимаешь?
– Ага, понимаю!
Чисто работает наш «паучок»!
«Сделано дело – программу снимаю!»
Слушай, а диск?
– Ну, про это – молчок.
Сам не рассказывал мент мне про это,
Мне же светиться – так разве резон?
Да и не знает про то по приметам:
Вместе со «скорой» он был увезён.
Он протокол составляет первичный –
И по инстанциям пустит дела.
Я «паучком», было, занялся лично,
Да только где там? Силёнка прошла.
Годы не те мои, чтобы гоняться
За «пауками» – Петрович ржанул. –
Вот за здоровье я стал опасаться,
Сердце пошаливает, – он вздохнул. –
Да и опять: большинство этих дисков
Ценность свою приближает к нулю.
Нету живых в большинстве этих списков
И ничего там я не наловлю.
Но вот в одном из означенных дисков
Есть нерастраченный, цельный «брильянт»,
Да не один. И «клиенты» не низко
По ступеням Управленья сидят.
Да и один из пропавших явился –
Значит, живой «паучков» тех «клиент».
Помнит товарищей, не загордился,
Пьёт самогонку со мной, инсургент.
– Ты на кого ж это здесь намекаешь?
– Не намекаю, а прямо задел:
Я ж про тебя всё доподлинно знаю.
– Ах ты, скотина! Да как ты посмел?!
– Дык, гражданин-господин мой начальник!
Сам ты вручил мне ключи с «Петушка»,
Чтобы «подкручивал» я специально
Эту «пружиночку» от «паучка», –
Вася Крониду мигнул нагловато. –
Ну а в инструкции сам написал,
Чтоб за Директором бдили ребята.
Ну а как сам-то Директором стал,
То отменить позабыл в эйфории.
А «механизьм» – он «железка» и есть:
Крутит «пружинка» «колёса» живые –
Надо-не надо – всё тащится днесь.
И натаскали агенты все эти
Сведения, по которым дела
Наши глядятся совсем в ином свете,
Наша работа опасной была
И попадись в оч. умелые ручки
Тот «паучок», чтобы смог прочитать,
То оценил по другому бы штучки
И приговор посуровей мог дать:
Давности срок не прошёл ещё делу.
– Что ж ты, растяпа, диски сохранил,
Не уничтожил рукою умелой?
– Так я сначала не знал и не мнил.
А как узнал – так тебе в это время
Было совсем уж не до «пауков»,
Драпать намылились вместе со всеми,
И вам там стало не до «сундуков».
Ну а что сам я могу без приказу?
Наша инициатива всегда
Боком выходит. Пускай и не сразу,
Но зато крепко порой иногда.
– Ну а в котором же диске «брильянты»?
Номер какой же у диска искать?
– Хрен его знает. Подумай-ка сам ты:
Много ль причин номер запоминать?
Раньше ведь все с «бриллиантами» были
Номер любой в свой компутер тащи.
Ну а теперь они были, да сплыли,
Где они, диски, пойди, поищи. –
Василь Петрович закашлялся зычно.
– Да, староват я для поисков стал, –
Он за грудки ухватился привычно, –
Так что «дежурство по дискам» я сдал.
– Ну хоть один-то следок, да известен:
В Евроотделе. Да только туда
Как мне проникнуть, коль думать по чести?
Кто мне даст волю там в эти года?
Вот не отдал мне архив тогда, Вася!
Может, я и сохранил «паучков»!
– Здрасте! Когда та беда уж стряслася,
Голым с Управы бежать был готов!
– Сколько их было всего дисков? Десять?
– Десять. Андрюхин оставил один,
Так что свободных осталося девять,
Да ещё в Евроотдел угодил.
Стало быть, восемь. Но что до Николы –
Так не «брильянт», а дешёвенький «страз»:
Трупов набор политически-голых,
Ныне забытых уже, вроде нас.
А вот в каком-то из девяти дисков –
Так настоящих «брильянтов» набор:
Герман, Андрюхин – возглавили списки,
Даже попасться успел д’Юмадон.
– Не может быть!
– Сам кодировал, как же!
Ну, ты куда рассчитаешь свой путь?
– Надо домой. В Управление так же:
Паспорт, работу найти как-нибудь.
– А у меня? Раскладушку поставим.
– А твой хозяин?
– Хозяйка у нас,
Договоримся. Попросим, заставим, –
Хитро Петрович сощурил свой глаз.

Часть остальная их дня посвятилась
Экипировке, удобствам в быту.
А в полшестого хозяйка явилась –
Круглые щёки и лоб весь в поту.
Вытерев капельки пота, хозяйка
Сумку поставила на табурет.
Гость безучастно смотрел: «Угадай-ка,
Что я за фрукт? Твой жилец, или нет?»
Голосом сладким пропел тут Петрович:
– А! Наша Маша с работы пришла!
(Маша тут не повела даже брови)
Маша пришла, молочка принесла!
Машенька, это мой бывший начальник,
Кронид Уранович. Он поживёт
Здесь у меня? Нам не надо две спальни,
Коль раскладушку нам Маша найдёт. –
На добродушном лице «нашей Маши»
Ни один мускул не дрогнул при сём,
Видно, всегда для мужчины у нашей
Милой хозяйки – радушный приём.
Справившись с потом, хозяйка сказала:
– Год хоть живи, лишь бы деньги платил.
– Знамо, заплатим, за нами не стало,
Только постельку б ему принести.
– Ладно, ужо принесу с раскладушкой,
Не на полу же ему ночевать.
Старый диван мой порвался немножко,
Всё не могу вот его поменять. –
Во время этого с ней разговора
Вася привычно ладонь положил
На сердце и с затуманенным взором
За окончаньем беседы следил.
Ну а Кронид то движенье отметил.
И только Маша на кухню ушла,
Непринуждённо коллеге заметил:
– Что, «осюсяются» эти дела?
– Да, «осюсяю», – Петрович ответил. –
У эскулапов пришлось полежать.
Завтра в контору пойду на рассвете:
Надо, мол, в город, к врачу забежать. –

Утром, когда Воробайцев подушку
Крепко обнявши, по вольному спал,
Вася, задевши ногой раскладушку,
Уж на работу свою поспешал. 
Съездить в больницу он там отпросился
И не спеша возвратился в свой дом.
Вскоре Кронид ото сна пробудился,
Очи свои разлепляя с трудом.
Перекусив, поспешили в дорогу.
В город приехав, условились там,
Чтобы не тратили время по многу,
Оба пришли на вокзал к двум часам.
Сразу с вокзала Петрович в больницу
Заковылял: не далёко дойти.
Ну а Кронид завернул подивиться
Прямо на дом, что был здесь, по пути.
Дом опечатан и сдан под охрану.
«Ксиву» дежурный не принял в расчёт:
«Паспорт  давайте. Я, что ли, вам пьяный?
Дело начальство пока разберёт».
Новый начальник не знает Кронида,
Старый – повыше занял кабинет.
В печень вогнав униженья обиду,
Ждать принуждён от начальства ответ.
– Что ж, говориш ты, Кронид Воробайцев?
Надо мне на документы взглянуть:
Уж не проник ли Кронид этот «зайцем»?
Ну-ка, направь до меня как нибудь. –
Молча кипя, Воробайцев поехал
В РОК – по району КОМКОНа отдел, –
И в кабинет постучал – «на утеху…» –
Где тот начальник дотошный сидел.
Дверь он открыл. В кабинете начальник
И посетитель. Начальник взглянул, –
Их разговор был на точке начальной, –
И обождать он на двери кивнул.
Вышел Кронид и уселся на стуле,
Взглядом тупым пред собою смотрел.
Мимо майор проходил, оглянулся
И подозрительно так оглядел.
Сразу Кронид позабыл о майоре.
Но, наконец, отвороилася дверь
И Воробайцев вошёл. И во взоре
Главный вопрос: «Что ещё вам теперь?»
Но поздоровался он и назвался.
Молча начальник его оглядел
(Будто в душе он слегка усмехался),
И предложил стул. Кронид сразу сел.
– Ваши документы, – молвил начальник.
Долго рассматривал «ксиву», читал.
А Воробайцев, со взороми печальным,
Об окончании встречи мечтал.
– Что ж вы хотите? – Кронид поперхнулся:
– Как это «что»? В дом хочу я попасть,
Переоделся чтоб, переобулся,
Ванну мне надо с дороги принять.
Что, вы меня так и не узнаёте?
Дом ждёт меня, по закону он мой.
– Ну, узнаю.
– Подтвержденье даёте?
Чтобы меня допустили домой?
– Я-то узнал. И слова подтверждаю.
Но для охраны слова – звук пустой:
Этот «документ», уж точно я знаю,
Вам не поможет вернуться домой.
Переодеться и переобуться
Я помогу. Но не боле того. –
Начал начальник за трубкой тянуться.
Взглядом Кронид пробуравил его,
Сделались щёки, казалось, желтее.
– Воронов? – в трубку начальник сказал, –
Ключ ты охраннику дай поскорее,
Чтоб Воробайцев в свой домик попал.
Переоделся чтоб там под надзором…
Да, под ответственность лично мою…
Сделай, в согласии с тем договором, –
И положил тут же трубку свою.
Выйдя «оплёванным» из кабинета,
Чуть не столкнулся с майором опять
И тот опять оглянулся при этом,
Будто старается запоминать.

Злясь на весь свет и кипя возмущеньем,
Шёл Воробайцев, страдаючи от
Перенесённого им униженья,
Будто промучился он целый год.
Из райотдела пошёл он в охрану.
Но у дверей её плюнул в сердцах:
Он же в КОМКОНе был! Но, как ни странно,
Вспомнить там паспорт мешал ему враг!
«Ладно. Проехали», – молча подумал
Крон и к начальству вошёл в кабинет:
– Я по вопросу о смене костюма.
Из райотдела звонили иль нет? –
Воронов был к старику благосклонен:
Дал он не только охрану с ключом,
Но затрудненье Кронидово понял
И дал машину, большую причём.
Преобразив свою внешность, заехал
Снова он в РОК. И опять повстречал
Там же майора, как будто для смеха,
Будто нарочно ему попадал.
В фото сходивши и сдав документы
В паспортный стол, на часы он взглянул,
Понял, что близится встречи момент, и
Прямо к вокзалу на тропку шагнул.
Ровно без четверти два на вокзале
Он появился. Петровича нет.
Перекусить он решился вначале
И завернул в привокзальный буфет.
Перекусив и увидев, что Васи
Всё ещё нет, Воробайцев решил,
Что подождёт он товарища часик
И через зал, взад-вперёд заходил.
Забеспокоился в три не на шутку.
А в пол-четвёртого сам он решил
Ехать в больницу. И через минутку
В транспорте тряском в больницу катил.
Вот он в пол-пятого входит в палату,
Где у окошка Петрович лежал
С капельницей. И старик, виновато
Сморщив гримасу, Крониду сказал:
– Видишь, попался. Опять уложили.
Прифраерился, как я погляжу.
Да, мы с тобою недолго пожили.
Месяц, наверно, опять пролежу…
Слушай, ты код-то запомнил к программе?
– Код? А какой?
– Чтоб программу включать
«Антипаук». Мне-то здесь, с докторами,
С этой программою не поиграть.
Да, а сама-то она сохранилась?
– Код-то я помню. А что до самой,
Так с ней беда при аресте случилась.
Взял я её в день ареста домой,
Чтоб поработать с архивом в подвале.
Диск, как обычно, в портфель положил.
А при аресте портфель отобрали.
Так что арест мой и диск тот накрыл.
Но тайну он «паука» не нарушил:
Видишь, сработал тот всплывший «паук».
Там у меня… –

Но Петрович не слушал,
Стал выгибаться и корчиться вдруг.
И как в бреду вспомнил он о диване:
– Слушай, диван мой… диван!... – А затем
Дёрнулся вдруг, засучил он ногами –
И перестал шевелиться совсем.
Бросился опрометью из палаты
Крон, подскочил он к сестре на посту.
К счастию, не отошла ни куда та,
Не потерял время он попусту.
Та прибежала взглянуть на больного –
И улетела сама за врачом,
Между дверей пометалась немного,
Вместе с врачом прибежали вдвоём.
Врач до зрачков ему веки расширил,
Буркнул невнятно и кратко: «Готов».
Смерть равнодушию учит в том мире,
Где лечат сердце больных стариков.
И к Воробайцеву он обратился:
– Вы ему кто?
– Сослуживец он мой,
Встретил случайно, как здесь очутился.
– Можете ли передать вы домой?
– Да я его и родных-то не знаю. –
Врач отвернулся от Крона в момент:
– В морг подготовьте. А я направляю
Сопроводительный с ним документ. –
Засуетились сестра с санитаркой.
Крон из больницы пошёл не спеша:
Было ему с пережитого жарко,
Он глубоко, по методе, дышал.

Но постепенно шаги убыстрялись.
А на вокзал он почти что бежал.
«Надо же, утром лишь с Васей расстались –
И вот он помер» – Кронид размышлял.
В домик войдя, поздоровался с Машей,
В спальню вошёл он, где жил Петухов…
Дивана не было!
Он ошарашен
И что угодно подумать готов!
– Здесь был диван! Мы на нём здесь сидели! –
В ступоре нервном он забормотал.
– Маша!!! Куда вы диван этот дели!? –
Хрипло, с надрывом Кронид закричал.
– Чё вы кричите? Вам, что ль, его жалко? –
Меланхолично жуя бутерброд
Маша сказала. – Стащила на свалку.
Новый сейчас на машине придёт! –
Гордо закончила фразу Мария.
– Где эта свалка? – Кронид прохрипел.
Нечем дышать стало Крону впервые,
Галстук рванул он, лоб разом вспотел.
Маша, всё видя, сама испугалась:   
  – Да что случилось? Вон там, на углу! –
Мимо Марии лавина промчалась –
Это Кронид прорывался в пылу.
Он огляделся и гору увидел
Мусора и уж горела гора.
А наверху, в перевёрнутом виде,
Был тот диван, что стоял здесь вчера.
Пламя уже подбиралось к дивану,
Дым, завихряясь, летел к облакам.
Думал Кронид: «Коль диван не достану,
То «пауки» те не надобны нам».
Кронид Ураныч, диван, поднатужась,
С кучи стащил, отволок от огня.
Силы ему увеличивал ужас
И он боролся, Марию кляня.
Сбоку прореха с пружиной зияла.
Руку засунул в прореху Кронид,
Стал лихорадочно шарить сначала,
После – подальше достать норовит.
Но ничего ему не попадалось.
Стал он руками, рыча, разрывать,
Сгнившего что на диване осталось,
Чтобы подальше нутро то достать.
С ужасом Маша за ним наблюдала,
Стоя в халате своём на крыльце.
Но тут машина как раз заурчала.
Переменилась Мария в лице,
Стал ей «до фени» старик сумасшедший,
С мебелью Маша встречала фургон.
Ну а Кронид, в боксе диск свой нашедший,
Гладким, холодным удовлетворён:
Бокс! Поскребя, он приблизил коробку,
Пальцами крепко её ухватил,
Между пружинами быстро и ловко
Прямо к прорехе её протащил.
Сидя на корточках, не разогнувшись,
Он лихорадочно вынул очки
И водрузил их на нос, матюкнувшись:
Руки дрожат, пред глазами кружки.
Но, наконец, разглядел он картинку:
Изображалась на диске на том
Голая, из Голливуда, блондинка
С дохлым, зелёным, большим пауком.
Враз ослабели у старого ноги.
На раскуроченный сел он диван,
Сердце его колотилось в тревоге.
Бокс драгоценный убрал он в карман,
Ну а в другой взял очешник с очками.
Молча и тупо ещё посидел
И поплелся, загребая ногами,
В временный свой, у Марии, удел.

Медленно смысл происшедшего начал
До Воробайцева тут доходить:
Ведь пропусти минут десят-пятнадцать –
Нечего было б в диване ловить!
Он обошёл грузовик без дивана –
Двери свои расхлебенил фургон, –
Но он вошёл в коридор слишком рано:
Не был на место диван водружён,
Грузчики только его задвигали.
Рядом стояла хозяйка сама.
– Ну, что? – спросила Мария, – поймали?
– Да, всё в порядке, поймал я. Сома. –
Маша на шутку слегка улыбнулась.
Ну а Кронид размышлял между тем:
«Надо ж! Поездка б чуть-чуть затянулась –
И не видать бы мне диска совсем!»
Но вот всё грузчики установили –
Комната преобразилася враз, –
Всё, что положено им, получили
И, топоча, удалились тотчас.
– А где же Вася? – хозяйка спросила,
Взглядом усталого Крона следя.
Крон раздевался уже через силу,
Джемпер стащил он, чуть-чуть погодя.
– Помер Василий Петрович в больнице,
Можно сказать, у меня на руках. –
На табурет стала Маша садиться,
Рот приоткрыв и с испугом в глазах.
Из-под неё, с диким мявом, котяра
Серый, огромный, шарахнулся вон.
Маша, не ждав звукового удара,
Вспрыгнула и завопила, как он.
На постояльца она повалилась,
Бюст расстелив свой роскошный над ним.
Со стороны-то смешно это было,
Но не до смеха им было двоим.
Но наконец, снявши бюст свой с Кронида,
Встала хозяйка, смутившися враз,
На табурет, с вопросительным видом,
Села, готовясь прослушать рассказ.
Но был Кронид нынче чужд рассужденьям,
– В морге он, – коротко лишь заключив.
Маша, прождавши чуть-чуть продолженья,
Встала и вышла, как паллиатив.

Ну а Кронид всё сидел неподвижно,
Вяло обдумывая бурный день.
В кухне позвякиванье было слышно,
Да колебалась Марии всё тень.
Но через часик из кухни раздался
Голос певучий, который позвал,
Чтобы Кронид к ужину собирался.
Крон, на диване помедливши, встал,
В кухню пошёл. В туалете Марии
Бросилась в глаз перемена ему:
Груди за пазухой были такие,
Что на завидку торчат хоть кому.
Ну очевидно: сия перемена
Проистекла с инцидента с котом.
Кот же подрёмывал индифферентно
Под батареей, горячей притом.
А на столе, средь еды, возвышалась
Эта бутылка, знакомая нам.
Стопок невзрачных уж там не стояло,
Рюмки хрустальные были две там.
Крон усмехнулся слегка переменам,
Сел, самогоночку в рюмки налил,
Чокнулись, выпили. И непременно
Машу за ужин поблагодарил.
Ну а потом, обласкавши Марию
Взглядом, он трудности дня помянул –
Мол, приключения были лихие, –
Лёг на диван и спокойно уснул.
Снился ему паучище зелёный
С мерзкой улыбкой. Ему он мигал
Тремя глазами и сам, обозлённый,
Ему кулак паучиный казал.
Утром нашёл под румяной Солохой
Чайник и завтрак, что рядом стоял.
Перекусил он той снедью неплохо,
Как говорится, что бог посылал.
Денег, что дали при освобожденье,
Было немного, но хватит чуток,
Чтобы дождаться ему полученья
Паспорта, чем открывался «замок»
К дому его, что стоял под печатью.
Вскорости паспорт ему был вручён –
И поменял в своём доме он платье,
Разбогатев в тайном сейфе своём.
Став джентельменом, ещё он неделю
Срок положил на дела. А пока
В Евроотдел он отправился с целью,
Чтоб навестить первый след «паука».