Дракар

       



Дракар на стрежне северной реки.
По берегам реки толпятся ели.
Дракар минует илистые мели,
коварные прибрежные пески.
Рябит под ветром сонная вода.
Простор нехоженый, необозримо дикий.
Подсвечивают солнечные блики
смолёные дубовые борта.
Катится солнце за туманный бор.
За камышом садится стая уток.
Мир предвечерней дрёмою опутан.
Так повелось с дочеловечьих пор.

Рыбацкий чёлн метнулся от греха
и скрылся за седыми валунами.
«Укрой, оборони, надёжа – камень».
И замер. Не видать и не слыхать.
Плеснула рыба. Вялые круги
ушли туда, где прошлое сокрыто.
Дубы священной рощи Свентовита
нахмурились: «Друзья или враги?»

Дракар увядший парус опустил
и вёслами взбурлил тугую воду.
Лихому скандинавскому народу
не в тягость бремя вёсел и ветрил.
Десятки глаз упёрлись в берега
косым прищуром да из-под ладони.
Там солнце в красной облачности тонет,
как жертва привередливым богам.
Движения не видно у воды.
Стена непроницаемого леса.
Где шалаши, землянки и навесы?
Где жителей неведомых следы?

На три полёта вражеской стрелы
за лесом на распаханной поляне
по сполоху бежали поселяне,
добро свалив в лукошки и узлы.
Бежали под защиту топких рвов
и палисадов княжьего подворья
круг детинца, венчающего взгорье,
с толпою чёрных изб и теремов.
Речные гости здесь не ко двору.
Не к ночи будь помянуты, варяги
явились не затем, чтоб выпить браги
да и убраться ладом по добру.
Кто ведает, плывут ли им  во след
лодьи нурманов людно и оружно.
Почто идут, и что варягам нужно?
Ответа вразумительного нет.
Как ни кряхти, но бабам причитать,
а мужам ладить воинскую зброю.
В дому вовек не будет упокою,
пока за дверью караулит тать.

День обескровлен. Сумерки чернят
немых лесов приречные массивы.
Вода катится в море торопливо
и звёзды – свечки на небо спешат.
Там гаснут звуки сумерек. А тут
плывут ютлинги правнуки Вотана.
Они плывут нежданно и незвано,
в обильную Гардарику плывут.