Слово о Добрыне, писанное им самим

Слово о Добрыне, писанное им самим во часы отдохновенья

Жил да был – зарос щетиной -
На отшибе вурдалак.
Сапоги тачал с овчины
И выращивал бурак.
Жил светло, ветхобылинно
В славном граде Китеже`.
Кровь пил токмо комарину.
Ел на Пасху бланманже.
Недалече жил к погосту,
Так - подальше от людей.
Словом, жил он очень просто -
Без навязчивых идей.
Но не ведал и не знал он,
Что в посаде да окрест
Нарекали маргиналом
И - грозою этих мест.

В эту пору мимоходом
Ехал я, себя клеймя:
Вот почто, не зная броду,
Вечно сунусь в полымя?
Ох, судьба моя – короста!
Прям, не жисть – сплошной накал!..
Так, доехав до погоста,
Я совсем позаплутал.
И выходит мне навстречу –
Шапку мнёт – седой старик.
И – главою мне на плечи,
И к груди моей приник.
Разлетелись в небе тучи
Без руля и без ветрил.
И, смахнув слезу горючу,
Калуге`р заговорил:
Выручай-ка нас, Добрыня,
Ведь у нас тут - так-разтак! –
Поселился, и отныне
Обитает вурдалак.
Дети малые боятся –
Не выходят за плетень.
Буйны аспиды змеятся
Почитай-ка кажный день.
Злаки сохнут во долине
И зачах пошти базар.
Погуби врага, Добрыня!
Будет наш табе PR.
К старику я вскинул очи
И открыл уж рот сказать,
Что, мол, ехал - между прочим,
Ни на сечу, ни на рать.
Что я к войску крестоносну
Приобщить себя хотел,
Что судьба моя несносна
И - без радости удел.
Что и в самый знойный полдень
Хлад в груди неодолим,
Что ищу я гроб Господень
По пути в Ерусалим.
Но старик глядел с мольбою.
В общем, сделай – хоть умри!
И я молвил: «Бог с тобою!
Где тут ваши упыри?»
«Слава, слава монстролову!»-
Возопил тут мой старик.
Что ж… Вот так – за будь здорово
Мой промчит transit`ный sic.
И пошёл я к околотку -
Во сырой и гиблый мрак,
Где в пещере – в осерёдке -
Обретался вукдалак.
Так…Иду… Внутри всё гложет…
Glori… Мundi… Эх, вперёд!
Коль не я, то кто же сможет
Постоять за наш народ?!
Сторона моя родная,
Небо - в ризах образа…
Ветер по полю гуляет,
Надвигается гроза...
Хитрым Улиссом во Трою
Влез… А выйдет - с кондачка?..
Ладно… Щас табе устрою
Просветленье мозжечка!
Но, пройдя во тьму подвала,
Я подумал при свечах,
Что опять-таки, пожалуй,
Встрял куда-то вгорячах.

«Ты спускайся вниз, служивый»,-
Услыхал я хриплый бас.
«Здесь не сведаешь поживы,
Но могу заехать в глаз.
Ну, а хошь, вали отседа,
Будто б тут ты и не был.
А, коль - честно, так по средам
Сердце жмёт - что нету сил!
Не желаешь на дорожку
Выпить чарку без причин?
За прекрасных дам – немножко?
И по чуть – за нас – мужчин?..»

Мы гуляли до упада.
Песни пели средь полей.
И теперь он мне – за брата.
Мы с ним нынче – не разлей.

А крамольна мысль закралась! -
Не Господь ли - старец тот?
Испытать решил Он малость:
Стану ль грудью за народ?
Аль сбегу, сверкая пяткой,
Так, что с пяток – вон душа?..

Мыслил, впрочем, для порядку –
Не придумал ни шиша…

Вот такое дело, братцы,
В Китеже` теперь, как встарь
Вурдалака не страшатся.
Он же тоже – Божья тварь…

Ну, и двинулся я дале
После пира – в третий день.
Там мне дали две медали:
Вот – в кармане – трень да брень.
Сивка мой стремится к югу.
Буцефал – ни дать, ни взять!
Что-то, вот, скрыпит подпруга,
Но, а в целом – благодать.
Так я ехал – чист и волен -
Через горы и луга.
Был мой путь давно намолен
В предвкушении врага.
Солнце красное катилось
Из-за гор, да по пятам,
С-под копыт тропа пылилась,
Но душой я был уж там,
Где купина непалима,
Где следы троих волхвов,
Где - найду в Ерусалиме
Искупление грехов.
Но, видать, моя судьбина
Вновь была предрешена…

Как добраться до купины,
Коль повсюду белена?!

Ехал сутки я четвёрты -
Подустал, хотя, и дюж.
Вот уж буквы полустёрты;
«Добро пож…в Дорогобуж»,
Но бегут ко мне вприпрыжку -
Перепачканы зело –
Бабка, внучка, кошка, мышка,
И кивают за село:
- Ох, Добрыня, помоги нам!
Отложи свой срочен путь.
Там – не дело, а рутина!
Даже в ус не надо дуть!
Где сбирали мы морошку
Во трясине круглый год -
Там застрял теперь малёшко
Здоровенный бармаглот.
Эта штука будет круче,
Чем Конфуций и Гомер.
Мы навалимся всей кучей,
Ну а ты подашь пример!..
Вот оказия какая!..
Ну, никак мне без затей!

Так, селянам потакая,
Я опять сошёл с путей.

И схвативши бармаглота,
За рога да за усы,
Мы его - да из болота –
Грязны руки да носы.
Дедка, бабка, жучка, внучка
И покорный Ваш слуга,
Как целковый до получки,
Тянем зверя за рога.
Кошка с мышкой осмелели –
Подбежали да впряглись.
Тянем, тянем… Всё! Сумели! –
Бармаглот взлетает ввысь.
Воспарил, что в небо – птица.
Ни «спасибо», ни «adios».
Мне пойти бы - да умыться,
Утереть чумазый нос,
Но свербят меня вопросы:
Ну, на кой мне бармаглот?
Что-то вертится про косы,
Но в уму сплошной цейтнот.
И хоть сам я и не местный,
Да в пути который год,
Вспомнил! День-то Благовестный!
И не можно брить бород!
Пусть растут власа вольготно
Из задумчивых голов.
Лучше вытащу болотну
Жабу с рваных сапогов…

И за праздник православный
Мы пустили чашу вкруг.
День закончили заздравно.
Но не сразу… И не вдруг…

И опять-таки по миру
Конь помчал меня стрелой,
Объезжая все трактиры
Самой дальней стороной.
И вела мечта по свету,
Что войду я в светлый храм,
Где - в тиши анахореты
Охраняют Иордан,
И – что диких сарацинов
Поборю я люту рать,
А потом уж у камина
Можно будет помирать…

Еду. Тихо… Слышны звоны
Двух медалек в кунтуше.
Дуют бодро аквилоны,
Я почти что - во Вщиже…
Но – увы! - беспечны парки!
Или вышел им отгул.
А, быть может, кто – в запарке
Мне сансару перегнул,
Но всё сызнова да снова,
И навстречу мне опять,
Аки пард на зверолова,
Вновь бегут, да вновь вопят!

Пригляделся: дед да баба,
Колобок – поодаль чуть.
Между ними - Кура Ряба…
- Ох… Гуторьте, в чём там суть?
Что у вас за злое лихо?
Что у вас за чехарда?
Не поспела облепиха?
Али в поле – лебеда?
Аль морозы вас кукожат? –
Охрани Пречиста Мать!..

Вот!.. Опять!.. Но кто же сможет
За Рассею постоять?..

- Говорите уж скорее,
Что за дело до меня?
Вспомогу, коль я сумею…

Вот… И снова - в полымя!..

И вскричали дед, да баба,
Да горластый Колобок,
И – опять же – Кура Ряба:
- Тут такой вот экивок:
Тут – у нас – во тьме печальной
Не от века, но – теперь
Появился многожальный
И вельми свирепый зверь!
Монстра!..  Обла и озорна!
Издаёт стозёвный рык!
Ланцелот пришёл Озёрный,
Да и тот чавой-то сник.
А в евойном ареале –
Топи, чащи – не пролезть!
Жуть и мрак, и полный vale,
А клыков, поди, не счесть!
Одолей его, Добрыня!
Ты ж на то - большой мастак!
Мы нашли про то в Дэ Дзине
И в одной из Трипитак.
И не надо – шуры-муры
Или на уши - лапшу!
Всем известно, что ты – гуру
Шамаханского у-шу.
Не оставь ты нас позорно!
Нешто ты не нефелим?
Вызволяй! И явят норны
Путь табе в Ерусалим.

Снова, братцы, незадача!..
Вродь – тузы! – да все не те!
Но – в седле моя удача!
Или – может – на щите?..
Где моя не пропадала?
Впрочем, мож, не пропадать?..
Натянул на нос забралу…
Нет, не гоже отступать!
И вошёл под своды леса –
Как и прежде сердцем смел,
Но - терзаем интересом:
Что ж за каверзный удел?
Почему всё так не в жилу?
И повсюду всё не так?
И почто всю нашу силу
Побеждает кавардак?
Отчего пути тернисты?
И куда ни кинь – кабак?
И с чего б во поле чистом –
Не пшано, а сплошь сорняк?..

Но не время быть в печали.
Не к лицу слезу ронять!..

В кунтуше бренчать медали;
Да пущай себе бренчать…

Монстра тихая сидела,
На высоких на ветвях.
И мечталось ей, что смело,
В росных утренних лучах,
Распустив лазурны крылья,
В дальний стронется полёт,
И взовьётся степь ковылья,
И волшебный час придёт.

И, метнув свой взор зелёный
На меня из-за дерев,
Мне сказала изумлённо
Да немного нараспев:
- Я с утра жую улиток,
А ночую в шалаше.
Невелик с меня прибыток.
Нынче суть моя – в душе.
Вот, скажи-ка, благородный,
Ты на что пришёл ко мне?
Сбросить чары оборотны?
Или кость моя в цене?
Или я тебе по нраву?
Ну, ответь-ка, Ланселот…
Хоть, по виду я – не пава,
Но всё грезится полёт!..

И изрёк я, глядя хмуро
Да к челу подвинув бровь:
- Ты не пой-ка трубадуром -
Мне оно уже не вновь.
Ланселотовы аллюры
Мне ни грамма не указ.
Ты слезай-ка с верхотуры!
Да давай-ка без проказ!

И спустилась страхопета
(Я – за меч; святых молю),
С головы до пят одета
В золотую чешую.
Гребень яхонтами блещет,
Когти – чисто, как серпы.
Ноздри в воздухе трепещут.
Нет, не сдастся без борьбы!
Но в болоте уж не топко…
И… Какого же рожна?..
Вот! - и очи смотрят робко,
Враз видать: душа нежна!
Пролетела птичья стайка,
Вышло Солнце из полать…
- Ладно, хоть ты и не чайка,
Но чего б не полетать?..

Мудры, мантры, чёт да нечет…
Клювом в темя долбит рок -
Иль до смерти покалечит,
Или будет нам урок…
Всколыхнулось сердце часто!
Эх, не ведал, а пропал!
И, склоняясь, - во пасть зубасту
Я её поцеловал.

Обратилась сразу девой -
Так пригожа и мила!
То ль – царевна-королева?
То ли ангел – два крыла?!
И взлетели мы над миром
Как бар…этот, что надысь…
И посыпались сапфиры
С ясна неба прямо вниз.

И отныне чупакабра
Всем несёт благую весть.
Отлетели напрочь жабры,
Ей не нужно пить да есть.
Что готовит день грядущий
Никому не угадать,
Но пока – из чащ - да в кущи
Можно чуть, да - полетать…

Скрозь волнистые туманы
Пробираюсь я, шутя.
В неизведанные страны
Вновь ведут меня путя.
Еду снова средь долины,
Как из песен паладин.
Но – уже не в Палестину,
И – теперь уж не один.
Сивка – прыткою стрелою…
Звёзды блещут, ночь нежна.
И летит по-надо мною
Раскрасавица жена.
Ох, Настасья! Друг мой милый!
Заколдована Ягой -
Долго муку ты носила,
Не растратив свет благой…
Но теперь уже иначе
Всё пойдёт у нас с тобой.
Будет – всё. Ну и, тем паче,
Детки – целою гурбой…

А покуда мы -  в Египет –
Погулять у пирамид.
Лунный дождик с неба сыпет
Да стезю мою тропит…

Ну, а дальше - люди, кони,
Соли пуд и суп с котом,
Дети…  Схватки и погони…

Но об энтом я – потом…