коньячные пралине

Знаете, после выстрела мне даже пришло в голову, что из-за одних уже пьяных вишен стоит, пожалуй, жить на свете…(с) Мариенгоф. «Циники».


Не судьба нам, наверное, играть в циников.
Мы всего лишь потерянные и распущенные.
Революции проститутки отдавали деньги
За свои тела и чулки приспущенные.

Дорогая, отчего ты такая грустная?
Почему все в крови на груди кружево?
Я спрашиваю про стекляшки в твоих глазах,
А ты отвечаешь, что просто простужена.

Москва в восемнадцатом была замерзшая,
И мы давились кокаиновым счастьем,
Когда ты на диване лежала обнаженная,
Я кисточкой обводил вены на запястьях.

Ты носила меха, я не помню точно,
Может то был песец, а может лисица.
Любила коньячные пралине
И больше всего хотела мне сниться.

Носила шелка и была роковой
С коралловым лаком, помадой Герлена.
Я все равно тебе изменял,
Ты порошки пускала по венам,

Смеялась в лицо, заголовки газет
К кровати клеила изголовью.
Милая, так ты была смешна
С такой по-детски притворной любовью.

А может быть нет. Но прошли холода.
Чулки кружевные бросала с балкона.
И обещала мне, что никогда
Я не услышу шагов  твоих звона.

Я не догнал. Тихо хлопнула дверь.
Служанка мне утром готовила чай.
И лишь когда пралине я видел,
Я понимал насколько скучал.

Прошло много женщин,
Года пролетели. Я что-то писал
И кого-то любил.
Но те шелка на пустынной постели
Я до сих пор еще не забыл.

Году эдак кажется в 29
Мы взглядами встретились в кабаке.
Я во фраке, рубашке помятой.
Ты в тех же шелках, с сигаретой в руке.

Я шел не спеша по дороге до дома
И вспоминал паутину волос.
Слуга мне сказал: «Пралине из Парижа
Вам какой-то посыльный принес».

Я бросился к первой стоящей карете
И в темноту мчался все позабыв.
Те же ступеньки, те же открытья,
Я больше не смог жить, себя не простив.

Когда в твоей комнате
У камина
/Я помню, даже не снял пальто/
Я видел тебя в накидке овчинной,
И ты просила открыть окно.

Все кружево было в красных подтеках,
Ты мне сказала «Коньяк из конфет.
Вы знаете, я же вас так любила…
У вас сейчас случаем нет сигарет?»

Ты закурила, глаза стекленели,
В безумной улыбке скривился рот:
«Я вот в последний раз облажалась.
Представьте, как баба, стреляла в живот»